Сгусток Отроков - страница 32

– Не смей закрывать глаза. Ты обязан смотреть. Это полезно.

– Что?

– Понял?!

– Да…

Щелкающие шестеренки закрутились и привели в действие клапан давления. Подкачка. Молот начинает движение. Медленно. Все быстрее. Быстрее.

Отбойный молот ускорился до фазовых наносекунд.

– Не отводи взгляд. Я им помогаю. Возродятся, как ты. Понял?!

– Да!

Кромсание черепа. То, что от него оставалось. В пюре. В труху. Каждый разлетевшийся орган нужно уничтожить. Убить по отдельности. Иначе стазис радиации гауссовой пушки не прекратить. И не подарить им кончину.

Шелдон… Смотрит. Стойко. Лишь верхняя губа подрагивает перманентно.

Склеившиеся воедино сердца. Глаза. Легкие. Ребра. Ноги… Все, брызжа сгустками крови, плазмы, слизи и плоти, разлетается по уже пустому сектору «В». И по стеклу брони мальчугана. И моей. По стеклу, передающему тактильную отдачу и ощущения.

Прежде уже избивал голыми руками до смерти. И в Симуляторе, и на беззаконных улицах города.

Боль в костяшках кулаков, дрожь, отторжение.

Что в Симуляторе, что в реальности.

Но сейчас ощущение – другое. Кем бы ни был дизайнер костюмов, привязать функцию нервов к отбойному молотку… Псих. Либо гений. Только мне не ясно назначение его гениальности.

Дрожи нет. Как и боли. Зато каждую вязкую жидкость, каждый атом фарша из тканей и мышц двух отцов – чувствую. И чувствую досконально. Как растекается по металлу. Как вмазывается с ультра скоростью в хрупкий линолеум, оставляя следы.

Ощущение – отвратное.

У мальчишки закапали слезы. Молча. Смотрит. Лишь губы дрожат.

Вся остальная родня его уже ближе к реактору или хранилищу токсичных отходов.

Ничего. Малому не обязательно знать и видеть все. Пусть стоит со мной и наблюдает. Тут ему будет проще, чем там. А шока и так достаточно для очищенья. И его все равно еще ждет представление под номером два…

Судя по просвечивающим стенам, наложению текстур лагающих фреймов, полоскам артефактов и дефектам изображения – культисты-террористы прорвались в реакторную. Самая жесткая нагрузка в этот момент происходит. А сейчас еще двадцать рыл перегружают и без того старые процессоры.

Наше с Шелдоном передвижение по коридорам теперь больше напоминает прерывистую телепортацию на короткие расстояния. Грохот тяжеловесной брони миксуется в сжатый гул, повторяющийся вновь и вновь с перепадом громкости и частот.

Я несусь к радиоактивной зоне по памяти, ориентироваться в пространстве иначе уже нереально.

Парень не отстает.

Успеем ли до термоядерной реакции? Вопрос…

– Бери меня за руку, парень.

Без лишних вопросов Шелдон выполнил команду.

Никогда такого не пробовал, но раз стены периодически исчезают – можно испытать удачу и пройти напрямик.

Упор в гладкую салатовую стенку. Инерционный порыв и…

Время, замерев, лагануло. Визгливый высокий электронный звук. Бьется из уха в ухо.

Стена не просто пропала. Очутилась позади нас с Шелдоном. Будто не мы переместились, а она сама сдвинулась с условленного места.

Еще лаг. Разводы пиксельных форм.

В глазах зарябило.

Стена вернулась на свое место, мы продвинулись глубже по сектору.

Раз. Два. Три.

Так просто. Раздражающее жужжание зажеванной пластинки, бьющее по ушам, и галлюцинационные глюки – не в счет.

Через несколько секунд возникли среди прячущихся под столами пиксель-артовых ученых, загораживающихся кубическими грифельными досками. Внутри мутных пятнышек четко угадываются Баба Катя, ее внук, брат Шелдона и двое отцов, которых минутами ранее я раздробил в алую грязную жижу.