- Проснулась, наконец? - Недовольно фыркнул Ужастик с другого конца комнаты. - Мы уже хотели звать священника.
Я улыбнулась, отыскав взглядом нахохлившуюся фигурку, сидящую наверху шкафа.
- Зачем?
- Как зачем? - Удивился мышь. - Грехи твои отпускать, пока ты в беспамятстве. Думали сработает, а то валяется тут уже несколько дней к ряду, хоть волком вой!
Ужас спланировал мне на живот и уставился преданным взглядом. Не удержалась, погладила зверушку по гладкой шкурке, подмечая, как тот ластится.
- Вот и хозяюшка моя в себя пришла. - Мурчал этот маленький крылатый кошмарик на манер кота Матроскина. - Осталось только поесть и можно хоть на войну.
Пальцы замерли от нахлынувшего воспоминания о произошедшем в моей голове. Воспоминания о горячих губах, нежных прикосновениях и адской боли, всколыхнули во мне ужас. Самый настоящий дикий ужас, прокатившийся волной по всему телу, сжавший желудок в тугой узел и замеревший в горле тошнотворным комом.
- Где Евангелион?
Ужас дёрнул ухом.
- Через секунду зайдёт.
И действительно, дверь тут же отворилась и в комнату вошёл Евгеша с кувшином воды в руках, посмотрел на меня своими беспокойными омутами и направился к моей постели.
Моя реакция удивила даже меня. Я вся напряглась при его приближении, и это не ускользнуло от проницательного взгляда, однако всё равно не остановило. Он молча протянул мне кувшин, изучая моё лицо, пока я увлажняю пересохшее горло, а отняв его и поставив на стол, задал вопрос, от которого мне хотелось провалится.
- Что тебе навеяли?
Его лицо было серьёзным, даже немного злым и это радовало. После виденной мной нежности и страсти, нынешнее проявление чувств отрезвляло.
Понятно, что я не ответила на вопрос. Даже не представляла, как можно подобное рассказать тому, от кого всеми силами скрываешь свои чувства. Но лучше так и полную душу странной надежды, чем отрезвляющий отказ и разрушенный до основания внутренний мир, полный жестокости и цинизма, посеянных горькой правдой.
- Дом. Я видела дом. - Тихо ответила, стараясь не отводить взгляда.
Такой ответ показался мне наиболее правдивым. Ведь, если кхаэды и впрямь воплощают желания, то получается, что Евгеша… даже не Женя, верно. Евгеша единственное моё желание, от которого я не могу отказаться.
Евангелион слегка наклонил голову в бок, пристально глядя в мои бесстыжие глаза. Я же наблюдала, как Ужас сваливает из комнаты в вентиляционную шахту, но меня отвлекли. Евангелион дотронулся пальцами до моего подбородка и слегка дёрнул, возвращая внимание к себе. Он склонился, и мы оказались нос к носу. Тогда же сердце ухнуло в груди, заставив Женю улыбнуться.
- Врёшь.
Когда мои губы дрогнули, чтобы снова солгать, Евгеша накрыл их в поцелуе, от которого у меня побежали мурашки по коже. Холодные мурашки, пронзившие всё тело оцепенением.
Мне хватило какой-то секунды, чтобы воскресить в памяти совершенно не голодную мордаху Ужаса и вспомнить, что Евангелион мне рассказывал про ещё одну мышь, которой я не видела.
Волна гнева прокатилась так же неожиданно, руки задействовали самостоятельно и через миг Евангелион уже злорадно скалился, крепка держа меня за запястья.
- Я всё равно тебя сожру, сколько бы ты не брыкалась. Рано или поздно ты сдашься
Горящие голодом глаза стремительно меркли, но я уже осознала, что моим разумом манипулируют, ища самую сильную эмоцию в момент моей слабости. Какую бы физическую силу я не применяла, она бесполезна в нематериальном мире. И этот мир может стать собственным раем или адом, в зависимости от того, как долго я захочу находиться в этом погруженном состоянии.
