Вера невольно фыркнула, но промолчала. Он подождал немного, но больше ничего не услышал, и продолжил:
— Мы поговорили, выпили, я выиграл у неё в тактику. Она пригласила меня в спальню, но я сказал, что меня друзья внизу ждут, там покер, вино, я лучше пойду. И ушёл.
Вера фыркнула ещё раз, почувствовала, как министр расслабился от её реакции.
«Он это специально сказал, специально так сформулировал, чтобы я почувствовала себя лучше на фоне унижения знаменитой женщины.
Какой он ждёт реакции? Меня это должно обрадовать? Я должна шутить, поддерживать разговор, сесть, может быть?»
Она села.
Не посмотрела в его сторону, не смогла, но боковым зрением видела, как он напрягся, как будто лихорадочно думает, какой она ждёт от него реакции, должен ли он сесть рядом, или предложить ей выпить.
— Она пригласила вас, а вы ушли? — тихо уточнила Вера, пытаясь сделать голос ироничным, вышло напряжённо. Он кивнул:
— Она меня не впечатлила.
— «Наш девиз непобедим — возбудим и не дадим»? — ещё ироничнее процитировала Вера, про себя добавляя вторую часть, о мужской мудрости и продажной любви. Министр тихо рассмеялся, расслабляясь ещё немного:
— Глупое поведение, я понимаю. Но у меня просто галочка в голове стояла, что мне отказали, и я должен за это отомстить. Но потом передумал, после победы в тактику стало не интересно. Она не особенно красива, и старше меня на пятнадцать лет, она вечник. Я разочаровался и забыл о ней. А сейчас вспомнил. Мне казалось, что она сочетает в себе знание культуры, ум, опыт и женскую природу, она может дать мне идею, какое-то новое виденье ситуации, которое я упускаю.
— Дала? — Вера не сдержала саркастичный тон, министр тоже нахмурился:
— Что-то несомненно дала. Я увидел вашу реакцию. И узнал, что вы думаете.
— И что я думаю?
— Что вы не имеете права предъявлять претензии.
Внутри неё адвокат и прокурор листали личное дело господина министра, находя в нём много разного, но ничего такого, что давало бы ей на него какие-то права. Она ничего не сказала, он налил себе ещё и вопросил бокал:
— Почему Эйнис считает себя вправе предъявлять претензии, а вы — нет?
— Это надо спросить у Эйнис. Наверное, у неё есть основания.
— А у вас нет?
— Это бессмысленный разговор.
Он молчал и пил, она испытывала большое желание лечь обратно и отвернуться к спинке, натянув скатерть на голову. Ветер за окном выл, как оставленный взаперти хаски, Вера чувствовала себя этим ветром, осенним, мокрым, продрогшим и злым от бессилия войти в тёплый дом и расслабиться.
Министр помолчал и спросил:
— Как это происходит в вашем мире?
«Что — это? Поход к шлюхе? Расставание? Примирение? Что?»
Она медленно глубоко вдохнула и ответила на тот вопрос, который сама выбрала:
— Когда мужчина приходит с чужим запахом, его вещи выставляются за дверь, а время, на него потраченное, считается спущенным в унитаз. Он забирает вещи и уходит навсегда. Это самый спокойный и цивилизованный вариант. В более темпераментных парах его вещи летят из окна.
— Я не об этом спрашивал. Но спасибо, что мои вещи на месте, — прозвучало иронично, наигранно-иронично.
«Какие мы хреновые оба актёры.»
