– Ааа… Курбанов? Здравствуй, укажон (братишка). Нет, Хамид Закирович ещё не приходил. Думаю, он поехал в министерство именно по твоему вопросу. И документы на подпись министру повёз, да… он просил тебя присутствовать на занятиях. До тех пор, пока окончательно не придёт ответ о твоём зачислении, ты можешь ходить пары, – сказала Замира, с улыбкой разглядывая красивые черты лица Эркина, тем самым смущая его.
– Значит, я могу идти на занятия? – спросил он.
– Иди. Иди, конечно! Сейчас у них… практические занятия по анатомии. Они проходят в морге, – ответила Замира, посмотрев на своём столе расписание курса, на котором собирался учиться Эркин.
Эркин направился было к выходу, но тут же обернулся, услышав слова секретарши.
– Как в морге? В морге? – спросил он, обернувшись.
– А ты думал, практические занятия по анатомии в театре проходят? В морге, Курбанов. Это в конце двора, за корпусом эндокринологии, иди уже! И так опоздал, – засмеявшись от растерянного вида парня, сказала Замира.
Эркин, кивнув и попрощавшись, вышел в коридор, оттуда на улицу. Взглянув в сторону отделения эндокринологии, Эркин направился туда.
Открыв дверь морга, он прошёл по коридору, обложенному крупным белым кафелем и заглянув в проём, типа арки, увидел группу ребят. Они, окружив педагога, стояли над бетонной поверхностью, на котором лежал труп мужчины, тело было обнажённым и посиневшим, разрезанным для вскрытия от горла до паха. С одной из студенток стало плохо и её вывели на улицу. Неприятный, терпкий запах трупа и эфира, стоял в воздухе, педагог, показывая на раскрытую грудную клетку вскрытого трупа, громко объяснял тему урока. Среди студентов, Эркин увидел Карину у неё было бледное, сосредоточенное лицо, она внимательно слушала педагога и что-то быстро записывала в тетрадь.
– Привет! Потом дашь списать? – подойдя к ней сзади, прошептал Эркин в самое ухо Карины.
Вздрогнув, она обернулась и с недоумением посмотрела на него, словно удивляясь, что он может тут делать. Потом, словно вспомнив, кивнула головой.
– Привет! Хорошо, конечно… – ответила она, вновь записывая со слов педагога и разглядывая при тусклом свете лампочки потемневшие органы трупа.
Когда урок закончился, педагог попросил принести на следующее занятие отчёт о том, что они сегодня увидели и отпустив ребят, быстро вышел из морга.
– Что дальше? Какая сейчас пара? – спросил Эркин, выйдя с Кариной во двор.
– Химия, кажется… пошли в учебный корпус. Как Шакир акя? Мехри опа как? Гули? Я уже скучаю по ним, – с грустью улыбнувшись, сказала Карина, уходя к учебному корпусу.
– А по мне? По мне тоже соскучилась? – вдруг спросил Эркин и сам не ожидая от себя такой смелости, если не сказать, наглости.
Карина, резко обернувшись, строго посмотрела на него.
– Я очень уважаю их всех и благодарна семье Зухры опа, но прошу Вас, мы с Вами просто однокурсники. Не хочу давать повода для сплетен. Нам здесь ещё шесть лет учиться вместе, ведь Вас зачислили, если Вы ходите на занятия, верно? – спросила Карина, не торопясь идти дальше, поглядывая на ребят, что шли мимо них.
– Ещё нет, но надеюсь, что зачислят, а тебе, видимо, этого не хочется? – спросил Эркин, подняв голову и глядя на окна отделения эндокринологии.
– Честно? Мне всё равно! – ответила Карина и быстро пошла за ребятами.
Улыбнувшись, Эркин пошёл за ней, в её взгляде он видел, что она говорит неправду. Парень лишь раз в жизни был в близких отношениях с девушкой. И было это между боями, на фронте, когда глубокой ночью, настало затишье.
