Пока они ехали в морг, обсудили еще один, пусть тонкий и, может быть, ложный, но все-таки намек на то, по какому признаку отбирали жертв. Почти про всех отзывались, что они были «не от мира сего». Пробив их медицинские карты, Дарья нашла, что двоим, Клюге и Моргульцу, ставили диагнозы «легкое расстройство аутического спектра». Но потом сняли. Это могло быть и хорошо, и плохо одновременно. Но все же появился небольшой хвостик, за который можно уцепиться.
Комплекс зданий морга застенчиво скрывался на территории большого паркового массива, за высоким забором и почти вплотную к старинной усадьбе. Рядом, видимо, была еще конюшня. Припарковавшись, сыщики с удивлением посмотрели на лошадей, которые брели вместе со своими всадниками по тропинке вглубь парка.
– Новодел. Начало девятнадцатого века, – сказала Дарья уже на улице. Гуров даже не сразу понял, о чем она. Имеет ли в виду усадьбу или морг, который тоже, кстати, был построен в том же стиле. Видимо, один ансамбль. Хотя какие-то здания явно уже были достроены позже.
Напустить Мегеру Давтяновну, главу отдела судмедэкспертизы Главка, на администрацию морга было, конечно, жестоко. Но правильно. Потому что правила есть правила. А теперь их там будут ждать. И сделают все, что скажет Дарья.
– Я не знаю, что произошло, кажется, была какая-то путаница в документах или, может быть, ошибка… – Какой-то мужчина буквально выбежал им навстречу. Он подошел к машине, зачем-то начал дергать дверь, хотя сыщики уже вышли из машины.
– Вы кто? – без особых расшаркиваний спросил Крячко.
– Лабжинов я, Анатолий Борисович. Директор, с вашего позволения. С кем имею честь?.. – проблеял мужчинка. Оперативники представились и переглянулись со значением. – Извольте последовать за мной, в кабинет, да-да, пойдемте-пойдемте, – суетился он. Крячко с Гуровым и Дарьей пошли за Лабжиновым и очень скоро оказались в мрачноватом кабинете, обставленном темной простой мебелью. Узкие окна, завешеннае пыльными жалюзи, придавали помещению еще большую мрачность и неприютность.
Хозяин кабинета, даже усевшись за свой стол, продолжал отчаянно потеть. Он постоянно вытирал мокрый лоб платком, комкал его, совал в карман халата, потом вытирал лицо рукавом халата и снова краснел и бледнел в разной последовательности. Выглядело пугающе.
– Хватит, попейте воды, вас того и гляди удар хватит, – попросил Крячко, которого уже сильно утомила вся эта суета.
Гуров достал из папки фотографии из личных дел пропавших, в то время как Дарья унеслась куда-то на территорию морга, а Крячко стоял и подпирал дверь на тот случай, если директор морга попытается от них уйти. Пару раз он в самом деле вставал и пытался выйти из кабинета, что выглядело очень странно. Словно думал, что в самом деле сможет сбежать – пешком – из морга. На все вопросы о том, что за катастрофа у них случилась и почему тела были срочно кремированы, он только разводил руками и бормотал об ошибке, что у него стояли другие даты поступления и прочее. Невооруженным глазом было видно, что врет мужик и дело тут нечисто.
– Кажется, все четверо были у нас, – бормотал Лабжинов. – Простите, но это были невостребованные тела, у нас тут места мало, фото нечеткие, а после смерти, учитывая повреждения, ну вы сами понимаете, – развел руками директор морга, – я не думал, что эти тела чем-то будут важны, повреждения были сильные, они лежали в воде и земле… Одежда на них тоже была какая-то дешевая, документов, личных вещей, украшений, даже крестиков ни у кого с собой не было.
