– Кромхарт, ты хочешь жениться на девушке из-за ее недостатка?! – поразился Искандер. – Неужели на севере для тебя не нашлось более достойной спутницы? И разве можно связывать свою судьбу вот так, мимоходом, в дороге, со случайно приглянувшейся женщиной?!
– А что такого? – не понял его удивления Рагнар. – Мой отец именно так и сделал. Во время набега на поселение он увидел девчонку-южанку, рыжеволосую, с зелеными глазами, взял ее в плен и увез на север, в Кромхельд. Поначалу она пыталась бежать, пробовала убить его и себя, а потом привыкла. Родила ему детей. Отец очень любил ее, и мать его полюбила, да так сильно, что не пожелала жить, когда в одном из набегов отец погиб. Я помню костер, на котором они лежали вместе. – Северянин вздохнул. – Это было очень красиво. Моя мать была лучшей из всех жен, которых я знал.
– У тебя может не получиться так, как вышло у твоего отца, – помолчав, заметил Искандер. – На юге другие люди, другие обычаи. Нельзя полагаться на волю слепого случая.
– Случай тут ни при чем, – перебил его Рагнар. – Я знаю, как выбирать женщину, отец меня научил. Если ты смотришь на незнакомую пока что девчонку и вдруг понимаешь, что больше всего на свете хочешь… нет, не поцеловать ее или трахнуть, а увидеть однажды, как она кормит грудью твоего сына, это и есть судьба. Такую и надо брать в жены. Вот я и возьму.
Северянин толкнул коня в бок, и тот, поплясав на месте, двинулся вперед прибавленной рысью. Искандер молча смотрел им вслед и впервые не знал, что ответить.
Он мог бы сказать, что судьба – очень странная штука, и что истории с похожим началом могут закончиться совершенно по-разному.
Он мог рассказать, что женщину можно заставить покориться, но полюбить – никогда. Даже если осыпать ее золотом, окружить заботой, отдать ей свое сердце и разделить с ней трон.
Он мог поведать ему, что нежные, но наполненные ложью слова так же опасны, как яд, незаметно подмешанный в пищу.
Он мог поделиться воспоминаниями о том, как срывался его голос, когда он зачитывал смертный приговор той, которую любил больше жизни. И как дрожала его рука, сжимавшая меч, призванный привести приговор в исполнение…
Но танарийский царь не стал ничего рассказывать. Всесильные боги каждому дадут свой урок и каждому воздадут по заслугам.
Хочется верить, что однажды они не забудут и про него.
_____________________
[1] Танарийский аналог выражения «остались у разбитого корыта»
[2] Грубое ругательство на языке северян, унижающее мужское достоинство
9. Глава 8
Сандалии Солан, расшитые бисером и золотой нитью, были мягкими, удобными, но совершенно не приспособленными для долгой ходьбы по неровной и каменистой местности: солнце еще не успело опуститься за горизонт, как на них лопнули ремешки, обхватывающие ступни.
– Я не могу идти дальше. – Девушка остановилась и беспомощно огляделась. – Не босиком же, в самом деле…
Герика, а потом Зелия попытались помочь и кое-как соединили тонкие полоски кожи, но не успела царевна сделать и сотню шагов, как начали рваться другие. Герике и самой приходилось туго: ее обувь была слишком открытой, домашней, и потому в нее постоянно набивался песок и мелкие камешки, из-за которых ремешки беспощадно натирали кожу. Поначалу она терпела, затем стала прихрамывать, а потом каждый шаг начал причинять ей невыносимую муку. В конце концов, Герика тихо всхлипнула и остановилась. Тайлин склонилась к ее ногам и ахнула:
