– Да у нее все до крови стерто!
– Мужчины! – презрительно фыркнула Зелия и направилась вслед за уходящим отрядом. Остальные жрицы усадили Герику на ближайший выступающий из земли камень, сняли с нее сандалии и промыли потертости чистой водой из фляги. Щипало ужасно – у девушки слезы на глаза наворачивались.
– Мелья, тебе нужно было вернуться в храм, – проговорила одна из воительниц, Мира, близкая подруга Зелии. – Почему ты не убежала? Мы бы помешали ему схватить тебя.
Герика опустила глаза и покачала головой.
– Она хотела быть рядом со мной, – объяснила Солан, – потому что боялась за меня. Я просила ее остаться, но…
Царевна замолчала, видя, какие взгляды бросают на нее воительницы: как будто именно она была виновата в том, что произошло с Герикой. Как будто все случилось из-за нее, глупой, беспечной, балованной девчонки, вздумавшей поступить так, как обычно не поступают.
«Нет, это не я! Это все мужские игры, в которые не посвящают женщин!
Может, именно поэтому в них всегда столько крови…»
Герика заметила обиду в глазах подруги, потянулась было за дощечкой… и обнаружила, что за поясом у нее осталось только стило. Единственное средство для общения с окружающими теперь находилось в руках танарийского царя. Если, конечно, он походя не выбросил ненужную ему вещь.
Жрица вздохнула и уронила голову на руки.
Через некоторое время Зелия вернулась с одним из всадников – кажется, старшим из эквистеров[1] Искандера.
– Вот, полюбуйтесь, – проговорила она, бесцеремонно указывая на кровавые мозоли Герики и порванные сандалии царевны. – Эти девушки больше не могут идти пешком. У них нет подходящей обуви. Если их состояние хоть немного заботит вашего государя, пусть он выделит им лошадей.
– В отряде нет свободных голов, – ответил всадник.
– А у царевны и мельи нет запасных ног! – огрызнулась Зелия. – Мы не двинемся с места, пока царь не придумает, как быть.
– Будто других дел у него нет! – проворчал мужчина. Тогда старшая из воительниц демонстративно села на камень рядом с Герикой, сняла обувь и принялась не спеша проверять каждый ремешок. Остальные жрицы последовали ее примеру, усевшись кто на траву, кто прямо на землю. Увидев это, танариец возмущенно фыркнул, развернул коня и поскакал догонять уже изрядно удалившееся войско.
– Они же не бросят нас здесь? – робко спросила Солан у Зелии.
– Разумеется, нет, до тех пор, пока ты нужна Искандеру. К тому же скоро стемнеет и царь прикажет ставить шатры. Людям и лошадям нужен отдых.
Царевна закусила губу: ей еще ни разу не приходилось ночевать посреди степи без привычных удобств, соответствующих ее положению, и в окружении такого количества мужчин. Хорошо если они будут охранять ее сон, а не задумают в темноте пробраться в шатер.
«Надо попросить Герику лечь рядом, – подумала девушка. – А остальные жрицы пусть лягут у входа и сторожат, сменяя друг друга».
Вдалеке послышался протяжный зов походного горна.
– Я же говорила, – усмехнулась Зелия. – Сейчас начнут разжигать костры, а потом приедут за нами.
.
Царь расщедрился лишь на одну лошадь – тягловую, непонятной масти и на вид еще более старую, чем оставленный в храме мерин. Но зато к ней прилагалась небольшая открытая повозка. Правда, свободного места в повозке было совсем мало: все было занято необходимой отряду провизией, снаряжением и питьевой водой.
– Царевна и жрица пусть сядут с краю, – распорядился возница, сопровождавший груз. – Остальные дойдут пешком.
