– Он согласится! Я его упрошу! Я тоже хочу, чтобы ты был со мной! С нами… – смутившись, Марьяна опустила взгляд.
Юрий смотрел на неё, и что-то шевельнулось в его сердце, то ли жалость, то ли сочувствие к этой трогательной девочке-провинциалке…
Однако его мысли занимали более важные вещи, чем какие бы то ни были девушки, а уж глупо-доверчивые малолетки – тем более.
Что же касается Марьяны, то она поняла сразу и безоговорочно: это её первая и последняя любовь!
Далёкие звёзды не впервые видели пробуждение чувств, поэтому сияли холодно и безучастно в своей чёрной бездне.
В Альвийском Мире все готовились к предстоящему празднику – Большому Балу детей.
В королевском замке царило радостное оживление и суета. Под сводами огромной залы, стены которой были облицованы бирюзой и разукрашены замысловатыми узорами из самоцветов, зависло множество альвийских огней – агников – небольших светящихся шаров. Агники не были неподвижны: одни из них медленно перемещались, другие слегка вибрировали, и от их движения в гранях самоцветов сверкали и переливались разными цветами отблески, придавая происходящему феерическую картину.
Музыканты в центральной ложе над входом настраивали инструменты, певцы в боковой зале занимались распевами, танцоры и акробаты репетировали свои предстоящие выступления. В дальней части залы, на подиуме, находился трон королевы, а за ним – вход в её покои.
Маленькие альвы и альвийки, которые совсем недавно перешли сюда из Мира людей, были уже здесь. Они с интересом разглядывали свои первые бальные платья и костюмы, любовно сшитые для них, и разнообразные украшения из самоцветов, тоже изготовленные для них. В той, прежней жизни, в жестоком Мире людей, у них зачастую не было даже простой еды…
Малыши хоть и знали уже, что здесь нет людских понятий «мама» и «папа», и что каждая семья будет рада взять их к себе, всё-таки по привычке ещё держались за руки тех Юных, которые совсем недавно перевели их из Мира людей в альвийский.
Между тем, семейные пары выстроились по обе стороны залы. Дети же в сопровождении Юных остались стоять группкой по центру, в противоположной от подиума стороне.
Королева Мелинда сидела у себя в будуаре, в уютном кресле, раздумывая. Ей было очень жаль тех, кто сейчас, в это же время, в Мире людей оплакивал бесследное исчезновение своего ребёнка. О, как она их понимала!..
Но ведь альвы забирали в этот Мир только своих детей – тех, в ком проснулась альвийская душа! А в том, что рождались эти самые дети в результате близости альвов с людьми, виноваты были сами люди! Это по их вине альвам пришлось создать свой уединённый Мир! Но в этом Мире отчего-то перестали рождаться дети. Вот почему Юные отправлялись в опасный, непредсказуемый и несовершенный Мир людей: они отправлялись на поиски того, чего не было в Альвийском Мире – Любви…
И только единственное дитя Юной королевы навсегда оставалось в Мире людей, независимо от того, унаследует оно альвийскую душу, или нет. От этого ребенка начинался новый род Ведающих. Так постановили Мудрецы, и ни одна из королев не нарушила их Завета. Как и не могла впоследствии унять свои душевные муки.
Вот почему Мелинда так страдала каждый раз, когда начинался Большой Бал детей…
В будуар торопливо зашла камеристка и принялась наряжать свою любимую госпожу. Она помогла ей облачиться в белое, с легким оттенком небесной синевы, платье из тончайшего шёлка. Причесала её светлые волосы и закрепила в них диадему из горного хрусталя. И, наконец, отступив на шаг, залюбовалась красотой обожаемой хозяйки:
