. Для немцев Катерина-Барбара Бузони звучит как «грудастая Барби»
[11], мне осточертело, что над моей фамилией смеются. Потом подвернулся случай, и недолго думая я стала Катрин Шнайдер.
Понимаю, понимаю. Я закивала. Катрин ловко разделалась со своим итало-немецким происхождением и обособилась от семьи. А может быть, было и еще что-то. Не одна только фамилия.
Сидя в одиночестве в моей грязной комнатенке, я все думала о Катрин. Принцесса Ослиная Шкура в сказке убегает и прячется от родного отца. А Катрин страшится преследований мужа. Но одна деталь во всей этой истории казалась мне неубедительной: если бы муж стремился с ней объясниться, он мог бы в любой будний день подкараулить беглянку около ее Народного университета.
На следующий день я навестила бабушку Коры.
– Доброе утро, фрау Шваб! – Я, как Красная Шапочка, достала из корзины для покупок бутылку вина. – Я, собственно, зашла попрощаться.
– Как мило, Майя, что вы опять меня навестили!
Она серьезно или это едкая ирония?
– Полагаю, Феликс и Кора вернулись, и Кора забирает вас в Италию? – Она вопросительно смотрела на меня и ждала подтверждения, явно удивляясь, что ее внуки не появились у нее сами. А что я без Бэлы, она и не заметила.
– Нет, – отвечала я, – просто мне пора возвращаться, у меня отпуск кончается. Я же вожу экскурсии для туристов. И если не вернусь вовремя, потеряю место. Кроме того, мне нужно забрать сына, он сейчас гостит у отца, в Шварцвальде. К сожалению, не могу вам сказать, сколько еще Кора и Феликс пробудут в Италии.
Шарлотте Шваб мои слова не понравились.
– Феликс же хотел всего на несколько дней… А вам он как сказал?
Я соврала. И в первый раз в жизни решила не выгораживать Кору:
– Кора и Феликс признались, что бесконечно счастливы вместе. Так что скоро их не ждите.
Бабулины глаза, замутненные, вероятно, катарактой, но никак не старческим слабоумием, метнули на меня две молнии.
– Невероятно! Они же двоюродные брат и сестра! – Но старушка быстро взяла себя в руки и вновь встала за честь семьи. – Вы, Майя, скорее всего, не так поняли. Феликс, конечно, счастлив в Италии, он всегда любил искусство итальянского Возрождения.
Высокомерная, претенциозная лицемерка! Я была так возмущена, что на прощание сунула к себе в карман маленькую гранатовую брошь.
Ну что я за мать! Подкинула сына, как кукушонка, отцу в Шварцвальд, с тех пор прошло уже много дней, а я даже ни разу не позвонила. Чертовски не хотелось бы нарваться на свекровь. Опять начнутся потоки упреков и обид! Ну ее. Свекровь не могла мне простить, что я не живу с ними на ферме, не могла смириться с тем, что я не кормлю кур, что я не верная и преданная жена ее сыну, что не стряпаю на всю семью. Ну не католичка я, ну ладно, ну замуж шла беременная, это еще можно стерпеть, но в крестьянской семье невестка, которая не вкалывает от рассвета до заката на хозяйстве, – это катастрофа.
Однако я собралась с духом, позвонила. Трубку взял Йонас и передал ее сыну, Бэла хотел рассказать все сам:
– Майя, я умею на компьютере, и я умею писать!
– Рисовать? – поправила я.
– Нет! Писать! Меня Герлинда научила!
Что за Герлинда?
– Знакомая, – отвечал муж.
– Подруга? – выпытывала я.
– Может быть, – уклончиво ответил Йонас.
Ну не знаю, что сказать: можно узнать, почему некая Герлинда учит моего сына писать?
– Она учительница младших классов в здешней школе. Сейчас у нее каникулы…
