– А вы английский, надо полагать? – вопросом на вопрос ответил Протасов. – У меня ведь тоже неплохой слух.
Она улыбнулась.
– Вот что, Александр… Вы, кажется, курите, да? У вас найдется для меня сигарета?
Протасов тут же полез в карман. – «Кэмэл», наверное, будут слишком крепкие для вас, – сказал он. – Вообще-то я привык к марке «Голуаз», но здесь их достать невозможно.
Тамара украдкой обернулась на Бадуева, который все это время держался поблизости от них.
– Александр, давайте отойдем чуть в сторонку. Если Ахмад увидит, что я курю, он будет меня потом сильно ругать…
Пройдя расстояние в полсотни шагов, они остановились там, где начинался склон, вначале пологий, поросший кустарником, затем почти обрывистый. Здесь было оборудовано некое подобие смотровой площадки – даже поручни имелись, дабы обезопасить любопытствующих от возможного падения, – откуда открывался прекрасный вид на ущелье.
Тамара, сделав пару затяжек «за компанию», выбросила сигарету в металлическую урну. Какое-то время они стояли молча, любуясь закатными красками, затем, совершенно неожиданно для Протасова, она вдруг заговорила, причем в голосе ее чувствовались какие-то отстраненные интонации:
– Синие горы Кавказа, приветствую вас! Вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю об вас да о небе.
Престолы природы, с которых как дым улетают громовые тучи, кто раз лишь на ваших вершинах творцу молился, тот жизнь презирает, хотя в то мгновение гордился он ею!..
Когда она замолчала, Протасов бросил на нее удивленный взгляд.
– Впервые слышу, чтобы кто-то цитировал именно этот фрагмент…
Признаться, вы меня удивили, Тамара.
На этот раз уже девушка вскинула брови.
– Вы хотите сказать, что вам известен автор этих строк?
– Конечно. Лермонтов Михаил Юрьевич.
– Гм… Вы тоже меня… удивили. Скажите, вам нравится поэзия Лермонтова?
Протасов про себя усмехнулся. Творчество Лермонтова обожали его родители, они постарались привить эту любовь и своему отпрыску. К тому же матушка была школьной учительницей, преподавала русскую литературу. А когда отца перевели в ЗАКВО (Закавказский военный округ) и они жили некоторое время в Абхазии, на базе в Гудауте, она еще и заведовала библиотекой в военгородке.
Впрочем, он не стал вдаваться в такие биографические тонкости, а предпочел ответить коротко:
– Да.
– И вы можете что-нибудь прочесть? – В словах Тамары просковозило легкое недоверие. – Вот так, по памяти?
– Гм… Собственно, почему бы и нет?
Порывшись немного в памяти, он нашел подходящий случаю «кусок». И тут же, улыбнувшись, принялся декламировать:
В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на черной скале.
В той башне высокой и тесной
Царица Тамара жила:
Прекрасна, как ангел небесный…
В этом месте он замялся, но девушка, поняв причину этой заминки, тут же подхватила:
– …Как демон коварна и зла.
Рассмеявшись, она погрозила Протасову пальчиком:
– Это был намек, Александр, да? Но ведь вы меня совершенно не знаете… Прочтите еще что-нибудь. «Да я хоть до утра могу наизусть читать Лермонтова, – подумал Протасов. – Особенно в такой прекрасной компании…»
Спеша на север из далека,
Из теплых и чужих сторон,
Тебе, Казбек, о страж Востока,
Принес я, странник, свой поклон…
Он неожиданно оборвал себя, раздумав читать стихотворение дальше.
