– Юлька, что ты вся из себя взведенная? Влюбилась, да?
Видно, Бог наградил ее шестым чувством. Юлька считала, что ведет себя обычнее обычного. А ведь что-то приметила, монголочка!
Неопределенно кивнув, она пооткровенничала:
– Ты почти угадала, Валюня.
– Кто он? – ее узенькие глазки чуть ли не округлились от любопытства.
Юлька хитро улыбнулась, наклонилась к ней и заговорщицки шепнула:
– Хочу купить атомную бомбу. Не знаешь, где продают?
– Фу тебя! Новую джинсу, наверное, хочешь купить?
– Ага.
– Дешевле всего на Воровском рынке. Из Китая гонят или ворованное продают. На одну будку кто-то даже приколотил фанерку с надписью: «Скупка и продажа краденых вещей». Каково, а? Азер, хозяин будки, чуть не взбесился.
– На самом деле краденое продают?
– Наверно. Я всегда отовариваюсь на Воровском. Там все можно купить, были бы деньги. Даже, как ты сказала, атомную бомбу.
Они еще поговорили о всякой ерунде и разошлись. В Юлькиной голове прочно засел Воровской рынок, хотя она и понимала, что без денег там делать нечего. Вот если бы ее день рождения был не в октябре, а в июле, она бы выпросила деньги на дубленку, которую мама обещала в этом году. А потом сказала бы, что деньги украли. Но до дня рождения далеко, да и мама появится нескоро.
Папа встретил дочь приглашением питаться. Юлька сидела за кухонным столом и жевала, словно ее кто принуждал к этому. Папа огорченно спросил:
– Ты чего смурная, доча?
– Все нормально, пап.
– Юленька, я же вижу!
– Ты все равно не сможешь решить. Это мамино обещание.
– Что она тебе наобещала?
– Хорошо, объясню. Мама обещала подарить дубленку. Сейчас идет распродажа. Шикарная дубленка стоит восемь девятьсот. Осенью она будет стоить десять или больше.
– Стоит ли из-за такой чепухи расстраиваться, доча? Твоя мама никогда не забывает обещаний. Десять тысяч на твою дубленку лежат в шифоньере. Бери и покупай.
Для нее это были не деньги, а деньжищи. Они настолько подняли настроение, что она под музыку из телевизора стала, как в детстве, выделывать перед отцом танцевальные «па». Он сидел в скрипучем кухонном кресле, слегка покачивался и щурил от удовольствия глаза.
– Папа! – вывела она его из блаженного состояния. – Я хочу дней десять пожить в деревне у тети Любы. Ты не будешь обижаться?
– Конечно, нет, доча. Поживи на свежем воздухе, Попей парное молоко.
Ей показалось, что он расстроился. Юлька поспешила его успокоить:
– Тут же близко. Стану наведываться, чтобы проверить, варишь ты для себя или питаешься всухомятку. Так что кушай нормально.
Он шмыгнул носом. Она вдруг пронзительно поняла, что такие, как ее папа, так и не смогут вписаться в рыночную действительность. Эти люди слишком для нее хороши. Даже мама считала, что папа – талантливый теоретик, ему науку вперед двигать, а не прикладной физикой заниматься с учетом рыночной конъюнктуры.
Папочка! Знал бы ты, что задумал твой любимый непутевый ребенок! Вот и хорошо, что не знаешь.
3.
С утра Юлька была с дубленочными деньгами на Воровском рынке. Долго бродила по рядам, приглядываясь к продавцам. Наконец, как ей показалось, обнаружила того, кого надо. У магазинчика с вывеской «Колониальные продукты» сидел на табуретке толстопузый, узкоглазый и весь потный мужик.
Он провожал равнодушным взглядом редких покупателей, заходивших в магазинчик, ковырялся толстым пальцем в потном ноздрястом носу. Но, как она поняла, не бездельничал.
