А пока, воспользовавшись передышкой, воины ставили юрты, приводили в порядок оружие, чистили коней и ремонтировали доспехи. Тимур же решил посвятить время любимой игре в шахматы. Для эмира шахматная доска с передвигающимися на ней фигурами, была не просто развлечением – он представлял её реальным полем битвы, где каждый неверный шаг мог оказаться губительным для правителя. Тимур был лучшим шахматистом своего времени, но всякий раз, выигрывая очередную партию, в его душу закрадывались сомнения, что соперник поддавался, не смея обыграть великого эмира. Однажды, переодевшись в простые одежды, Тимур, никем не узнанный, проник на шахматный турнир в Бухаре. Он обыграл всех, и тогда восхищённый распорядитель турнира сказал, что победитель мог бы стать достойным противником самому эмиру Тимуру. После этой искренней похвалы Тимур раскрыл своё инкогнито, чем привёл присутствующих в изумление и восторг.
Биби-ханум знала о слабости мужа и вместе с гордым титулом «гурган» правнучка Чингисхана сделала ему ценный подарок – шахматы искусной работы, когда-то принадлежавшие её прадеду. Много лет назад, после сокрушительной победы Чингиза над повелителем Делийского султаната Джелал ад-Дином на реке Инд, монголы опустошительным смерчем пронеслись по нескольким городам Индии, захватив богатые военные трофеи в Пешаваре и Лахоре. Среди сокровищ, доставшихся лично Чингисхану, оказалась инкрустированная драгоценными камнями шахматная доска с фигурами, вырезанными из неизвестного тёмного и светлого материала. Тимур высоко оценил подарок жены и даже сам придумал несколько боевых шахматных фигур, введя новые правила в любимую игру. Опытные мастера выточили дополнительные фигуры из слоновьих бивней, не найдя материала, послужившего основой остальным шахматам. Всё было выполнено с таким мастерством, что фигуры не отличались друг от друга. Все, кроме двух королей – чёрного и белого, сделанных из какого-то полупрозрачного камня, словно светившегося изнутри.
– Настоящие повелители в сиянии славы! – не раз восхищённо говорил Тимур, рассматривая две величественные шахматные фигуры, мерцающие в отблесках пламени светильников.
Великий эмир прервался от раздумий и снова взглянул на доску с расставленными фигурами. Доска была большая, разделённая на сто десять светлых клеток. Углы её были украшены драгоценными камнями, а торцы инкрустированы то ли золотым орнаментом, то ли неизвестными письменами. Тимур нахмурился, понимая, что партия сыграна слишком быстро.
– Тебе мат, Шадаб – произнёс он, делая ход белым жирафом и снимая с доски чёрного короля. – Почему ты не воспользовался возможностью укрыть своего короля в моей цитадели и выйти на ничью?
– Повелитель, я стараюсь следовать твоим правилам игры, – вздохнув, ответил Шадаб. – Лучше мой король погибнет, чем отдастся в руки противника.
– Я бы оказал твоему королю достойный приём, – усмехнулся Тимур, но тут в шатёр вошёл Тулуйбек, почтительно поклонился и обратился к эмиру:
– Повелитель, прибыл гонец с новостями из Самарканда.
– Зови! – махнул Тимур рукой. – Ты свободен, Шадаб.
Мужчина согнулся в поклоне, незаметным движением спрятав поверженного короля в широком рукаве халата, и попятился к выходу. Покинув шатёр, он быстрым шагом, воровато оглядываясь по сторонам, направился вглубь лагеря. Дойдя до одной из просторных юрт, Шадаб остановился и обратился к нукеру, стоявшему на страже перед входом, с просьбой впустить его к Мухаммаду. Но внук эмира услышал голос Шадаба и сам откинул полог юрты, приглашая того внутрь.
