Сердце совершает тройное сальто и скачет галопом.
«Ну же! Вспомнит! Вспомнит меня! Узнает! Поможет! Не останется в стороне! Макс Яроцкий не бросает в беде тех, кто нуждается в помощи!»
Тот Макс не бросил бы!
Но человеку, что сейчас с холодным равнодушием смотрит мне в глаза всё равно.
Смотрит с несколько секунд и…
– Максим! – кричу. Боже! Зачем кричу?! – Максиииим! Маааакс!!!
Замирает. Смотрит, хмурясь, будто вспоминая, какая передача шла сегодня по телеку за завтраком.
– Лапуль, ты это кому? – спина дрожит от отрывистого смеха блондина позади. – Яроцкому, что ли?
– МАААКС! – Просто кричу его имя. Как дура последняя! Знает ведь, что прошу о помощи. Знает, чёрт, и ничего не делает! Просто смотрит!
– Да забей, – смеётся блондин. – Пофиг ему. Он сам тебя сюда затащил.
Застываю, не верящими глазами смотря в бледное лицо Макса, и отказываюсь в это верить. Он не мог. Только не тот парень, которого любила и уважала вся школа. Только не он…
– Хватит, – решительный женский голос доносится снизу. – Хватит, я сказала, – повторяет Вероника Светлакова, глядя на блондина позади меня всё тем же холодным, не заинтересованным взглядом раскосых голубых глаз и я невольно отмечаю про себя, что с последней нашей встречи она стала ещё красивее. Неспроста Полина, да и другие девчонки считают Светлакову едва ли не королевой школы.
– Отпусти её.
– Верон, свали, а? Чё надо? – цоканье над ухом, руки продолжают держать крепко.
– Отпусти её, я сказала! – гремит голос Вероники так, что даже толпа притихает.– Ты знаешь правила, Оскар, – голубые глаза угрожающе сужаются, и чувствую, как хватка парня ослабевает, даруя мне возможность вдохнуть глубже.
Оскар?..
Слышала я об одном Оскаре из бывшей компании Макса Яроцкого. Вот почему лицо показалось знакомым… Тот самый Оскар – один из четырёх друзей, как их называли. Хулиган, уже не школьник, девятнадцатилетний раздолбай одним словом.
– Прыгай, – Вероника протягивает мне руку, с видом, будто вселенское одолжение делает, но я и за него благодарна: толкаю напоследок освободившего меня Оскара, так что тот едва со стола не падает, и спускаюсь на пол под недовольные крики и свист толпы.
– Шоу продолжается, детки! – Оскар не теряется. – У нас всё ещё есть девять отменных пар сисек! Эй, девчонки…
– Пошли, – Вероника тянет за руку, ведя меня через толпу, которая охотно расступается перед владелицей дома, ну а я… я всё ещё крепко обнимаю себя руками, наполняю лёгкие кислородом, чтобы нейтрализовать звоночки возможной потери сознания, к которой не привыкать.
Смотрю на виляющую задницу Вероники, пока она ведёт меня вверх по лестнице, и только оказавшись на площадке второго этажа понимаю, куда смотрела. Чувствую себя в ступоре от того, что произошло со мной, и в полнейшей потерянности из-за того, что случилось с Полиной.
Полина…
– Мне нужна твоя одежда, – хватаю Веронику за локоть и махом разворачиваю к себе, наблюдая, как подведённые чёрным бровки будто бы в удивлении приподнимаются на несколько скупых миллиметров.
– В смысле, – отступаю на шаг назад, – не конкретно та, что на тебе, а та, что… в… – выдыхаю, – в общем, мне нужна любая другая одежда.
Секунда. Две. Пять минут, или десять… теряю счёт времени, пока холодные, как родниковая вода, и голубые, как летнее небо, глаза пронзают насквозь.
Сглатываю. Обнимаю себя крепче и решительно подхожу к Веронике.
– Мне нужна одежда, – повторяю требовательно и по какой-то несусветной глупости шморгаю носом. – Сейчас!
