Шаль ламы. Повесть и рассказы (с иллюстрациями автора) - страница 24

Так и не увидев воочию, хоть издали, красоты главного Саянского хребта, пришлось довольствоваться состоявшимся вскоре походом на красноярские Столбы во главе с легендарным основателем этого заповедника в 20-е годы – 76-летним Александром Леопольдовичем Яворским, двоюродным дедом наших мальчишек, мужем тёти Дуни. Помимо того, что он спас нашего юного балбеса от падения со столба «Дед» и неминуемой гибели, было много других впечатлений. Перед ночлегом в большой избе администрации заповедника удалось посмотреть цветной любительский фильм о красотах диких Саян, с потрясшими молодой впечатлительный организм москвича панорамами горной страны – дикими снежными вершинами, таинственными каньонами и огромными изумрудными цирками, бескрайними и безлюдными далями, полными истинной свободой от всего прочего мира. Засыпая на застеленном ватниками полу избы, долго виделись за смыкающимися веками глаз волшебные и невиданные прежде красоты. С того времени московский мечтатель «заболел» Саянами и всю будущую долгую жизнь, явно или не явно, стремился к ним…

…Примерно в то же время года, но лет на тридцать раньше и совсем не в Сибири, пионер из-под Ростова-на-Дону Митя Гордиенко донес на семейную пару, собиравшую в поле опавшие колосья. В результате муж был приговорен к расстрелу, а жена – к десяти годам лишения свободы со строгой изоляцией. Митя получил за этот донос именные часы, пионерский костюм, сапоги и годовую подписку на газету «Ленинские внучата». Мог ли он мечтать о таком счастье? О Саянах он даже не слышал, не мечтал и не стремился туда. Широк был круг интересов подраставших в разное время юных поколений советских людей.

Но не пора ли юному Владу и его родственникам отдохнуть от нашего пристального внимания? И так затянулась их история.

А как там поживают наши знакомые из конца шестнадцатого века? Сейчас узнаем.

Гроза за атаманским шатром разгулялась в полную силу. Частые всполохи молний, сопровождаемые близкими раскатами грома, на мгновения ярко озаряли нутро шатра, скудно освещаемым ночным светильником. Это, однако, не мешало мурзе Тимеру начать свой долгий неспешный рассказ, а лишь придало ему ещё больше драматической остроты. Мурза до рассвета рассказывал Ермаку удивительную историю о своих странствиях, а потом и поисках чудодейственной шали. Ермак слушал его с нескрываемым любопытством и интересом к неведомым ему местам и событиям.

Мурза заговорил:

«Как уже поминал доселе, добрался я плывучем караваном до моря-Каспия. Преодолел его без особых штормовых невзгод да перебрался на караван верблюжий. Двинулся дале по проторенной большой шёлковой дороге.

Долго ли коротко, через раз, два, три.., кажись, дней десять пути, миновали аулы да кишлаки, малые грады да грады поболе. Кой-какие базары были, помалу начали наш товар на заморский менять. Путём пыльным и знойным да с торговлей попутной, меж других караванов добрались до великого каменного града Самарканда. Сделали здесь привал большой для отдыху и ночлега в караван-сарае.

Град сей шибко великий, покрытый сплошь глиняными без окон избами да заборами с узкими проходами меж ними. Где пошире, там арыки вырыты, да шибко вонючи. Дожди редки в ту пору, арыки помоями полнятся. Кабы не зловонность та, не было б места краше. Базары там велики да богаты, было, чем отовариться. Там да сям чайханы прохладные в местах мало-мальски тенистых. Торговали там и живым товаром – молодцами крепкими да девицами красными – да мы не по той части были.