– Что это? Меня… кто-то звал?
– Тише-тише, – Димка зачем-то растёр её руки. – Всё прошло. А я уж думал – всё, – он взъерошил волосы, забыв, что они собраны в хвост.
– Ну ты и дурень, Шалаш! – всплеснула руками Василиса, хватаясь за исправление его причёски. – Можешь толком объяснить, что сейчас было? И что за фольклор льётся из Шума?
Лёшка тем временем, продолжая играть, плавно двигался к приятелям, и стоило им обернуться, вопросительно вскинул бровь и мотнул головой. Димка покрутил кистью, давая понять, что надо продолжать играть, и вернулся к Василисе.
– Это они. Русалки голову тебе задурили. Они теплокровных не очень жалуют, а уж девчонок симпатичных…
Василиса почувствовала, как мгновенно разогреваются щеки, и отвела глаза. Приближающийся Лёшка перехватил её взгляд, старательно выводя:
– Столько лет я спорил с судьбой
Ради этой встречи с тобой…2
– Поэтому и гусли, что музыку они уж больно любят. А эти от Садко остались, они и вовсе над ними власть имеют, – продолжал Димка. – Фу-ух, как я рад, что у Шума всё получилось!
– Так что же это, ему теперь всю дорогу петь?
Лёшка в ответ на предположение сделал такие испуганные глаза, что Василиса не удержалась от смешка.
– Нет конечно! Я ж не изверг. Сейчас я вас всех познакомлю, и всё нормально будет. Девчонки, привет! Плывите сюда! Будем знакомиться!
Раздался плеск, и воздух наполнил гомон голосов:
– Сестрёнки, да это ж Димон!
– Да ладно, а кто это с ним ещё?
– Такой кучерявый!
– Хорошенький!
– Сладкогласый!
– Музыкальный!
– Ну что же ты, не смущайся!
– Сделай уже перерыв, не укусим!
– А девчонка-то тоже с Димочкой!
– Ой, а мы её чуть не…
– Димаська, неужто у нас не мог подружку найти?
– Так, – не выдержал наконец Димка. – Хватит-хватит-хватит галдеть! Шум, можно перерыв сделать, правда. Раз они меня узнали… В смысле, вспомнили, то и вас не тронут больше.
Лёшка прекратил играть и шумно выдохнул.
– Чёрт знает, что в голову лезет с этими твоими гуслями. Старьё какое-то… Прадед мой, Коля, песню эту любил. Бабушке Вале всегда пел, пока она блины пекла, мама рассказывала. Прабабушке то есть. Я-то у них в гостях единственный раз всего был, успел, тогда её и запомнил, – слова из Лёшки лились потоком, видно, и он переволновался тоже. – Надо же! А мне ведь года три-четыре было, не больше…
– Фи, кучерявый! Какая скукота!
– Бабка, дедка… лучше сыграй нам ещё!
– Сыграй!
– Сыграй!
– Песню!
– Пой! – загалдели наперебой русалки.
Обалдевший от такого внимания Лёшка расплылся в улыбке и провёл рукой по гуслям:
– И что же предпочитают барышни? Лирику или танцевальные мелодии?
Несмотря на то, что необходимости в этом больше не было никакой, следующие пару часов Шум только и делал, что играл на гуслях и пел. Лёшка буквально раздувался и расцветал от каждой похвалы. А восхищались, умилялись и хвалили русалки бурно, от души, а потом требовали ещё и ещё.
Димка с Василисой сначала даже обрадовались, что могут переговорить обо всём произошедшем свободно, без лишних ушей. Но Димке хватило десяти минут объяснить, что русалки считаются правнучками Водяного, который вроде родного брата Лешему. Только не ладят они давно, а почему – уже и не помнит никто, но всё равно друг друга при каждой встрече как будто переспорить пытаются. А он, Димка, значит, русалкам вроде троюродного-четвероюродного, одним словом, кузена. Ну а Василисе и целого дня не хватило бы рассказать, что она по поводу таких удивительных знакомств думает, а ещё больше – чувствует. Даже стыдно слегка быть совсем обычной среди таких чудес!
