В принципе, есть вариант остановиться у брата на недельку, тот не откажет. Правда, там и так четверо в двухкомнатной квартире, да и мотаться каждый день в Москву далековато, всё-таки. Конечно, это всё можно пережить, но показаться Тимуру на глаза нищим бомжом, сразу после разговора… губы Валеева непроизвольно скривились при одной мысли об этом.
– Что, не очень?
– А? – вопрос, заданный соседом, выдернул Марата обратно в реальность.
– Вермут не очень? – мужичонка кивнул на бутылку.
Марат пожал плечами:
– Да нет, нормальный. Попробуешь? – он кивнул на классический стакан в подстаканнике, надеясь маленьким подношением отвязаться от нежелательного собеседника.
Мужичонка оживился и проворно вытащил из стакана чайный пакетик:
– С удовольствием, благодарю!
Валеев набулькал ему треть стакана и попытался вернуться к размышлениям, но попутчик воспринял дар как приглашение к общению и отложил сканворд в сторону.
– О, а и правда ничего так! Дима! Я из Хадыженска сам, на стройку вот еду работать. – он протянул руку через столик.
– Марат! – Валеев ответил на рукопожатие с внутренним вздохом. – В Москве работаю. А так из Рязани.
Послать его, что ли? Неудобно как-то. Да и впереди ещё сутки, подумать о будущем ещё успеется.
Гриша отжался в последний раз и спрыгнул с брусьев. Мышцы приятно гудели от нагрузки. Теперь ещё на пресс три подхода, и хорош на сегодня.
Порядком обветшавший спортгородок, доставшийся Конторе от «десятки», пользовался популярностью. Не чрезмерной, но полторы дюжины любителей спортивных нагрузок перед ужином оккупировали снаряды и, в меру сил и умения, повышали физическую немощь.
Из отстоящих метров на сто ворот лагеря показалась длинная фигура Антона. Тот о спорте тоже пытался не забывать, но, на взгляд Гриши, безбожно филонил – если у Петренко на занятия уходило часа полтора, то Шарьин редко не укладывался в двадцать минут. Ну, зато и результаты соответствующие, довольно подумал Гриша и поиграл бицепсом.
Друзья сегодня уже пару раз виделись, так что Антон, подойдя ближе, лишь молча кивнул и начал примеряться к перекладине. Крепыша, однако, распирало желание сообщить новости.
– Что, вам сказали, кто во вторник летит?
Шарьин помотал головой:
– Двое только. Говорят, это не чартер будет, а военный борт – мест мало. Через неделю, наверное, отправят. А у вас?
– Все летим! – Гриша без особого успеха постарался сохранить равнодушный тон. – Девятнадцать человек, все, кто с «Эрки» есть.
Антон присвистнул:
– Шустро. Вас же несколько дней всего гоняли. И две трети вообще без ОБД?
Петренко развёл руками – «кому сейчас легко?».
– Я думаю завтра отпроситься, суббота же. И в Краснодаре закупиться всяким разным. Ты как?
– Угу. – Антон кивнул. – У нас без проблем с этим. Поехали.
Парочка собратьев Гриши по пехоте, мучавших турники неподалёку, завистливо хмыкнули – разница между штурма́ми и арто́й явно виделась им не в собственную пользу.
Из ворот показался кинематографической внешности парень лет тридцати и, подставляя солнцу обнажённый атлетический торс, легко и красиво побежал по дороге к лесу.
– А это не тот, который… – Гриша ухмыльнулся и кивнул на удаляющегося «актёра». – Я слышал у вас там…
Он сделал многозначительную паузу. Шарьин вздохнул:
– Чего вы докопались до человека? Нормальный он, вполне адекватный. Два иностранных языка знает, и кэ-мэ-эс по карате, между прочим. Жена, двое детей. В Осетии был в восьмом году. Позывной просто менять не хочет – плохая примета, говорит. Он же не сам его себе придумал – командир роты дал, ещё по срочке.
