Я молчала. Родители были правы: Жасмина и те двое воинов - свидетели, их следует устранить, чтобы люди, потерявшие сегодня близких, не растерзали всю мою семью голыми руками.
- Тел-лу... боль... - вместо осуждения, коего, по всей видимости, ожидали Горн и Газиса, выдавила я.
- Ох! - и как мать так сразу поняла, о чём я? Чудеса. - Дорогой, подними нашу малышку и уложи в кровать. Ей неудобно сидеть.
Сказано - сделано. И я наконец-то снова в горизонтальном положении. Мелкие бисеринки пота, выступившие на лбу, когда мне пришлось заставлять тело держаться в кресле, были заботливо отёрты Газисой.
- Я сам понесу тебя на руках к краю Зелеса, - продолжил говорить папа, внимательно заглядывая мне в лицо, его тёмные глаза светились радостью - мужчина всё ещё не верил в происходящие перемены с его любимой дочерью. - Никакого паланкина в ночь скорби, все жители придут пешком, босоногие.
Интересные традиции, хотелось копнуть поглубже, но пока мне это недоступно.
- Ка-ак до-ол...го?
- Одну луну, - ответил Горн, - потерпи, малышка, и потом мы скажем всем, что ты упала, расшибла голову ещё раз, и к тебе вернулось сознание.
Я медленно кивнула, шейные позвонки странно хрустнули, и ко мне тут же пришло странное облегчение, а ещё пару секунд спустя я поняла, что стало чуточку легче поворачивать головой.
***
Ветер нашёптывал мне странное, я вслушивалась в его дыхание и пыталась понять - мерещится мне это или нет, но так и не пришла к какому-то однозначному выводу. Скорее всего, просто разыгралось воображение — атмосфера была соответствующая.
Люди, много людей в белых одеждах шагали, как один, по узким улочкам города, словно тонкие ручейки, вытекали из домов и сливались в полноводные реки, стоило им попасть широкие площади. Сотни босых ног ступали бесшумно, оттого создавалось сюрреалистичное ощущение, будто идут не живые, а мёртвые.
И во главе жителей Зэлеса можно сказать на острие, двигалась семья повелителя народа наннури - Горн со мной на руках, Газиса и молчаливый Рондгул.
Шаг за шагом, минуту за минутой мы всё дальше удалялись от центра и всё большее расстояние становилось между нами и прохладными переливами кормилицы Ньеры. И все меньше растительности я видела вокруг.
Наш путь лежал на окраину Зэлеса - туда, куда люди снесли тела погибших в сражении.
Я глядела на всё, полуприкрыв веки, даже несмотря на то, что к нам никто не подходил ближе, чем на пару метров. И ловила-ловила эту необъяснимую, тревожащую душу песнь песка и ветра.
Наконец, последние двухэтажные дома сменились одноэтажными постройками и совсем скоро мы вышли на пустырь. Моё дыхание замерло: впереди расстилалась в непередаваемом великолепии бескрайняя пустыня.
- Лолели, - негромко сказал отец, хотя я знала название, слышала пару раз в разговорах взрослых, но он то думает, что я всё начала с чистого листа, хотя по моим фразам, скорее всего, уже подозревает, что всё далеко не так просто.
И всё же, какое романтичное имя дали этой земле.
Лолели. С языка ролжэнов переводилось на местный, как "шепчущие камни". Тут не было камней, сейчас не было, возможно, когда-то, тысячелетия назад, но они исчезли, а название осталось и оно мне нравилось.
И потом, когда Торн поднялся на бархан, я увидела большое "поле" на всей площади коего, лежали тела, переодетые в белые одежды и обложенные сухими деревяшками. Мне стало грустно, столько людей погибло, чтобы другие жили и я в том числе. Тоска сковала сердце, но холодная, отдалённая. Интересно, почему чувства столь неяркие? Притуплённые.
