– Точно, он мне рассказывал об этом, – перебил Тони мужчину, назвавшегося Джонсоном. – Его часть попала в жуткую бойню под Тэджоном. Там его тяжело ранили. Но спас санитар – вынес, как он сказал, из самого пекла. Мистер Смит гордился своим значком боевого пехотинца.
Мистер Джонсон, укоризненно покачав Тони головой – не перебивай на полуслове, – продолжил:
– … его спас санитар. Правильно. Страшное ранение. Никто не верил, что будет жить. А он выжил. Прошёл через госпитали, операции… Мог запить, обозлиться на весь мир: на тех, кто послал его на войну, и кто эту войну сотворил. Думаю, у него не было времени и сил на ненависть. Он боролся за свою жизнь. Просто боролся. И он не остался одиноким в этой борьбе: ему помогали родители, друзья, любимая девушка. И я, совсем немного. Но главный в этой борьбе – он сам. И победил, ибо верил. Без веры никогда нельзя победить.
Тони внимательно слушал и думал: «Зачем он мне это рассказывает. Конечно, Смит был оптимистом и забавным, но мы общались не так уж много времени». Прервать мистера Джонсона на этот раз Тони не решился, надеясь, что тому самому надоест рассказывать про Смита. И, действительно, мужчина перестал говорить о нём:
– Думаешь про меня – что за нудный старик, да? Говорит и говорит, а зачем?
Тони невольно удивился.
– Ну, что вы. И в мыслях не … – извиняющимся тоном начал он.
Но мистер Джонсон прервал его:
– Врать не обязательно, я всё понимаю. Ты лучше расскажи о своих проблемах – вижу их много, а решить не можешь. О глупом подумал. Стыдно должно быть за такие мысли.
Тони смутился от этих слов. Мистер Джонсон не по возрасту быстро поднялся и стал неторопливо расхаживать вокруг скамейки. При этом не опирался на трость, а смешно размахивал ею как дирижёр.
– Глупостей люди делают много и каждый день, – движение трости следовало в такт голосу. Или наоборот. Тони не понял этого. – Но и глупости бывают разные, как и люди, их совершающие. Но есть глупость непоправимая; совершил и всё, закончилась земная жизнь. Даже я не смогу помочь. Да и не захочу – помогать нужно в борьбе, а не в глупости.
Тони молча сидел и пытался понять, как объяснить этому странному старику свои проблемы. Да и зачем?
– Проблемы… – нерешительно начал Тони. И в этот момент он понял, что его больше всего удивило в странном мужчине. Туфли! После вчерашнего дождя дорожки ещё не высохли и размякшие кусочки кирпичной крошки прилипали к обуви. Тони посмотрел на свои заляпанные грязью туфли. А у мистера Джонсона – Тони начал сомневаться, что это его настоящее имя – туфли чистейшие и сверкали, будто сделаны из зеркала. – А у вас туфли чистые. Почему? Вон сколько грязи вокруг.
Вопрос Тони не озадачил мистера Джонсона:
– Грязь? – переспросил он спокойно. – Ко мне грязь не пристаёт. Никакая.
Мистер Джонсон присел на скамейку.
– Ты начал говорить о своих проблемах, – напомнил он Тони.
– Мои проблемы… Есть у меня проблемы. Работу потерял. Просто уволили и всё. Буду получать пособие. Но оно такое маленькое. Как будем с дочкой жить, ума не приложу. Дядя Гривас, вы его не знаете, помогает мне с лечением дочери, но я же не могу ещё и на жизнь брать у него.
– Дядя Гривас? Это тот занятный грек, что заменил тебе отца?
Тони с таким удивлением посмотрел на мистера Джонсона, что тот несколько смутился:
– Извини, Тони, – мягко сказал он. – Я многих знаю, ты уж так не удивляйся. Хорошо?
