Марина Карловна вспомнила, как впервые увидела Арбенина. Он появился в их посёлке поздним вечером. Стояла весна, и пахло черёмухой. Марине в 1977 году только исполнился двадцать один год. Проснулась от стука в окно, видя за стеклом лицо незнакомца. Накинула поверх ночной рубашки длинную вязаную шаль и вышла на крыльцо, осветив лицо чужака фонариком. Около калитки мужчина лет тридцати трёх- тридцати пяти – высокий, черноглазый брюнет, с висками чуть тронутыми сединой. Смутившись, он улыбнулся и извинился за поздний визит.
– Простите меня, что я так поздно, глупо заблудился в вашем лесу… Меня зовут Арбенин Дмитрий Николаевич, может Антонина Герасимовна, не сообщила? – он полез в нагрудный карман, как потом выяснилось, за письмом от неё.– Я врач, хирург, работал вместе с Петром Новиковым…
– А-а-а, – протянула Марина, – с Петькой? Так бы сразу и сказали, а то я сразу не поняла, о чём речь. Наверняка, об этом знает папа, но сейчас он спит. Моё окно выходит во двор, вот и услышала вас.
Марина рассмеялась, потом, вдруг спохватившись, сказала:
– Заходите же, что вы стоите, – он не решительно вошёл, а она спросила:– вы, наверное, голодны?
– Ну…
– Да что там стесняться, наверняка, голодный.
– Как волк, – улыбнулся Арбенин, наблюдая, как Марина, метнулась в другую комнату и вскоре вернулась с зажжённой керосинкой, бутылкой молока и краюхой тёплого ржаного хлеба.
– Сегодня переночуете в бане, а завтра поговорите с отцом. А пока вот, хлеб ещё тёплый. Перекусите немного. Не хочу греметь посудой и будить отца.
Марина принесла большущую подушку, ватное одеяло и матрац. Не успел он опомниться, как она потащила его за собой. Дмитрий Николаевич даже рассмеялся, так, наверное, глупо смотрелось, как эта хрупкая девчонка тянет за собой немолодого мужчину, да ещё с таким же огромным чемоданом.
В предбаннике стояла никелированная кровать, которую прислала в своё время тётя Тоня, когда ещё была жива мама. Марина ласково погладила рукой блестящую дужку кровати, вспомнив маму. Убрав, пустую флягу из-под молока, которая загораживала проход, расправила матрац. Быстро застелила постель, протёрла маленький столик и сказала, что сейчас принесёт ещё кое-чего перекусить.
– Раз как волк голодны, значит надо мяса. Я в кладовку сбегаю, там колбаса домашняя…
– Да мне хватило бы и молока с хлебом, – начал Арбенин, но Марина, возразив, выбежала из предбанника и вскоре вернулась со всякой всячиной.
Дмитрия Николаевича поражала стремительность девушки, она словно ураган накрыла на стол.
– Вот. Кушайте.
– Такая быстрая, – улыбнулся он, когда Марина стала раскладывать на столе не хитрую еду: картошку в мундирах в маленьком чугунке, ещё тёплую по её словам, варёные яйца, резать домашнюю колбасу с чесноком, и ещё хлеба и кусок пирога с капустой.
– Вот, надеюсь, этого хватит, – она раскраснелась и стояла удовлетворённая тем, что всё сделала быстро, как учила мама.
– Этого больше, чем достаточно, – покачал головой Арбенин. – Мне одному даже не съесть. А тебя как звать, а то я не успел и спросить, как ты уже и стол накрыла и постель постелила.
Марина, покраснев, опустила глаза и, затеребив растрепавшуюся косу, пробормотала.
– Марина.
– Интересное имя, не деревенское. – Дмитрий Николаевич подвинул стул к столу, – садись, давай поговорим, или… может… Ты же спала, когда я пришёл. Просто одному скучно. Тишине здесь такая, даже страшно.
