– Могу ли я поинтересоваться – он ваш знакомый?
– Ни разу не встречался. Просто знаю про него.
– Мудак он.
Мартин хмыкнул.
– Такова общепринятая точка зрения. Вероятно, он сделает вам предложение, не успеем мы внести вашу собственность в реестр. Чтобы не платить комиссионных.
Это, тут же распознал Линкольн, вероятно, был пробный шар – собеседник замерял, из тех ли людей Линкольн, кто клюнет на такое предложение.
– Я же говорю. Гаденыш.
Судя по виду, Мартину легче от этого не стало – он нахмурился.
– Что?
– Мой вам совет – не злите его. У него репутация.
– Его вы тоже нагуглили?
– Этого и не нужно. Остров у нас маленький. В Чилмарке люди от него подальше держатся.
– Я намерен поступать так же, – заверил Линкольн.
– Во сколько ваши друзья приедут?
– Один сегодня попозже. Другой завтра утром.
– А уедут?
– В воскресенье или понедельник.
– Но понедельник утром у нас по-прежнему в силе?
Линкольн ответил, что да. Когда они встали и пожали друг другу руки, вновь встряла Анита: “Хотя бы извинись”.
– Простите, что прервал ваш утренний кофе, – произнес он уже на пути к двери.
– Все в порядке. Пора и день начинать.
– Жена часто обвиняет меня в невнимании к другим. Среди прочего.
– Ну и радуйтесь этому, пока есть возможность. Моя вот в прошлом году умерла.
Линкольн вздохнул.
– В этом она тоже меня обвиняет: все время что-то не то говорю.
Мартин улыбнулся.
– Мы все могли бы стать священниками.
Дом в Чилмарке стоял на кочковатом живописном участке в два акра, что спускался к Стейт-роуд, а дальше – к Атлантике, сегодня идеально голубой под ясным небом. Выйдя на заднюю террасу, откуда все это было видно, Линкольн первым же делом подумал: “Не-а. Только идиот станет все это продавать”. Опустив два пакета с провизией на покоробленный стол для пикников, он уселся на верхней ступеньке и долго любовался видом, а потом позвонил Аните.
– Мы не можем это продать, – сказал он ей, когда она приняла вызов.
– Ладно, – ответила она.
– В каком это смысле – “ладно”? Придется. – В конце концов, вопрос же не только в том, чтоб им самим вновь встать на ноги после кризиса. Их детям помощь тоже понадобится. Они с Анитой рады были помочь, но, пока помогали, их собственные финансы зашатались. Возможно, все у них будет и ничего, если наперекосяк не пойдет что-то еще, но оно ведь может. – Мы же согласились.
– А теперь я снова соглашаюсь.
Тут он сделался брюзглив.
– Ты где? – Спросил, потому что на другом конце слышался какой-то гам.
– В суде. Проветриваюсь. Может, придется быстро отключиться.
– Считаешь, следует рискнуть и не продавать? Просто понадеяться, что худшего не произойдет?
– А мы разве не тем же самым занимались, когда случилось худшее?
– Верно, – согласился он.
– Как там погода?
– Солнце. Семьдесят два градуса[27]. Тут вся неделя такая должна быть. Приехала б ты сюда ко мне на пару деньков.
– Было б неплохо.
– Мы разве оба не должны были выйти на пенсию… сколько, два года назад?
– В такие дни, как сегодня, я хоть сейчас.
– Мартин говорит, что нам так и надо поступить. Выйти на пенсию и поселиться тут, в этом самом доме. Если дети захотят нас видеть, пусть прыгают в самолет. Нам уже пора снова начать думать о себе, говорит Мартин.
– Кто такой Мартин?
– Наш риелтор. Мудрый человек.
– И я не ошибусь, если предположу, что ничего подобного этот Мартин на самом деле не говорил?
– Не совсем. Это что – выстрел?
– Кто-то стойку опрокинул. Надо бежать, Линкольн.
