До утки было метров сто. Через минуту прилетела еще одна и села рядом с первой. Они ничего не подозревали и мирно плескались в маленькой протоке. Из дробовика не достать – далеко, поэтому Володя собрался стрелять из мелкашки. Только он прицелился, как вдруг из-за наших спин выбежал Пират, серая собака из нашего лагеря. Повиливая хвостом, он устремился к уткам. Подбежав к воде, он остановился, а утки, заметив собаку, с кряканьем поднялись и полетели по направлению к морю. Пират вначале кинулся вслед за ними, но потом, видимо, поняв всю бессмысленность этой попытки, остановился, преданно глядя на нас. Но наше отношение к нему в данный момент было отнюдь не миролюбивое. После того как Вовик запустил в песика увесистым камешком, бедная собака поспешила удалиться в лагерь. Она и не подозревала, какие проклятья сыпались в ее адрес. Но делать нечего, нужно искать следующих пернатых.
Чтобы перейти ключ, мы сделали большой крюк в обход. Перешли его по снегу, который мощным слоем лежал в верховьях ручья. Еще пару раз спугнули несколько крохалей, и больше птиц не попадалось.
Прилив начал отступать. После себя он оставлял глыбы льда, мелкую гальку, губки, обломки панцирей крабов и прочую мелочь. С собой прилив забирал частички почвы, много щебня и прочих отбросов; все, что непрочно лежало на пляже, неслось течением в море. Было заметно, как отступала вода, стремясь быстрее соединиться с морскими волнами. Прилив каждый раз проделывает большую работу. Там, где он побывал, местность очень быстро меняет свои очертания. То, что можно было видеть вчера, сегодня уже приняло совершенно другой вид, а завтра снова все изменится до неузнаваемости. И эта созидательная и разрушительная гигантская работа воды продолжается веками.
В лагерь мы пришли в семь часов. Народ еще спал. Нас встретили молодые собаки, почти щенки, Шлёма и Джим. Они вначале поворчали таким взрослым собачьим рыком. Этим они показывали, что с ними уже нужно считаться и уважать. Но затем, по-детски повиливая хвостами, стали ласкаться к нам, стараясь лизнуть руку или лицо. Угостить их нам было нечем, дичи мы не принесли. Обидевшись, собаки убежали досыпать поближе к кухне.
Судьба собак в таежных местах незавидная. Весной здесь по поселку бегают десятки щенков и собак постарше. С первым вертолетом на острова бичи забрасывают в него не только груз, но также десяток щенков и более взрослых собак. Уже на острове собаки проходят отбор на профпригодность: их сортируют на тех, которые годятся для охоты, и тех, которых ждет участь «барашков». Так бичи называют собак, которых откармливают для еды. Собак едят, когда нет мяса. А это случается в длинные осенние ненастные дни. Охотиться невозможно, а мясо должно присутствовать в рационе при такой тяжелой работе. Вот тогда пару «барашков» приговаривают к «закланию». Правда, как правило, готовят собачатину бичи самостоятельно. Штатные повара отказываются варить собачек.
После неудачной охоты мы до завтрака досыпали в холодной палатке, закутавшись в спальные мешки.
Приняв утреннюю пищу, продолжили строительство бани. Нам поручили собирать мох, которым строители прокладывали пазы между укладываемыми в сруб бревнами. Доверили также и ошкуривать бревна, то есть снимать топором кору. До обеда сруб был готов.
За обеденным столом Виктор Лисянский (рабочий) как всегда подшучивал над своим коллегой Васей Лихтиным. Вася ростом «метр с кепкой» добродушно выслушивал шутки друга. Виктор предлагал ему вместо двустволки брать на охоту «трехлинейку», чтобы приклад задевал за кочки, не давая Васе двинуться с места, и тот бы ждал, когда на него выскочит какая-нибудь дичь.
