Её Заморну любят прекрасные женщины, но порой они ему неверны, и тогда он упрекает изменницу «громовым голосом», а в его «яростных чёрных глазах сверкают все молнии ревности»6.
Большой радостью была также переписка с Мери и Эллен. Эллен сохранила почти все письма Шарлотты. Мери почти все уничтожила. Эллен происходила из торийской семьи. Мери – из семьи радикалов. С ней Шарлотта была откровеннее, а письма к Эллен, как правило, нежнее и покровительственнее. Шарлотта всегда руководила чтением Эллен, например, рекомендовала ей Байрона и Шекспира. Правда, Байрона без «Дон-Жуана», а Шекспира без комедий: наверное, боялась, как бы Эллен не шокировали некоторые «вольности», и радовалась, что Эллен нравился роман В. Скотта «Кенильворт».
В это время Шарлотта много рисует – пожалуй, не меньше, чем Брэнуэлл, который мечтает стать профессиональным художником. Юноша он был самолюбивый и придерживался высокого мнения о своих способностях, возможно, недооценивая сестёр. Шарлотта относилась к этому чувству превосходства иронически, о чём свидетельствует юмористический фрагмент «Ангрия и мои ангрианцы», где под именем Патрика Бенджамина Уиггинса выведен её дорогой брат и любимец отца. Напыщенный и, надо сказать, глуповатый, Патрик так отзывается о своих сёстрах:
«– Есть создания, которые набиваются мне в родню, некие три девицы. Им выпала честь называть меня братом, но я отрицаю их право быть моими сёстрами.
– А как зовут ваших сестёр?
– Шарлотта Уиггинс, Джейн Уиггинс и Энн Уиггинс. – Они такие же странные, как вы?
– О, да они просто глупые создания, о которых не стоит много говорить. Шарлотте восемнадцать, она низенькая и коренастая, мне до локтя. Джейн – шестнадцать, она высокая и тощая, лицо у неё с кулачок, а Энн – ну просто ничто, абсолютное ничто.
– Да не может быть! Неужели она дурочка?
– Да вроде того.
– Хм, ну и семейка у вас»7.
Всё это были весёлые литературные игры, и Шарлотта с наслаждением им предавалась. А затем пришло письмо от мисс Вулер. Она предлагала Шарлотте место помощницы в своей школе и, в счёт части жалованья, обучение Эмили. Шарлотта согласилась. Из-за Эмили: ей тоже надо было думать о будущем; из-за Брэнуэлла, которого отец и тётка решили отправить в Королевскую академию художеств учиться живописи, жалованье Шарлотты и тут могло пригодиться, – и, сетуя в письме к Эллен на Долг и Необходимость, «суровых владык, которых человеку нельзя ослушаться»8, Шарлотта готовится к отъезду.
В июле 1834 года две сестры Бронте уезжают в Роухед, и там начинается для Шарлотты страда гувернантки. Она была занята с семи утра до одиннадцати вечера, а вознаграждение было очень скудным. После уплаты за Эмили почти ничего не оставалось. Очень беспокоила сама Эмили. Она не способна была существовать без Хауорта, где в любое время могла сорваться в долгую прогулку по вересковым холмам. Строгий распорядок дня действовал на неё угнетающе. В конце концов пришлось отправить Эмили домой, а её место заняла Энн, которая стала в школе всеобщей любимицей.
У самой же Шарлотты было такое чувство, словно она попала в ловушку. Она тосковала по Ангрии и Заморне, о которых и думать было некогда, не то что сочинять. Она доблестно исполняла свой долг, но понимала: надолго её не хватит. Идеальное представление о самоотверженной викторианской девушке требовало безоговорочной жертвенности во всём, что касалось семьи. Такова, например, была Эллен Насси, которой, правда, не приходилось работать по найму, «но
