Потом качели украли.
И поставили памятник Пушкину.
Наши, окутанные мраком столбы, вечно не могли договориться друг с другом. Но вот пришел главный столб и все стали любить друг друга и дарить подарки на Новый год и дни рождения.
Столбы стояли молча. Пацан один пришел как-то и сел рядом.
– Я, – говорит он, – Будда и хочу просветлиться.
Сидел так семь дней и исчез. Пропал в пространстве. Потерялся в реальности.
Его потом видели на разных кораблях.
Добывал рыбу и черепах.
А Будда?
Микки Маус ел пироги с творогом. Ноги у него были из свинца. Поэтому он не мог плавать в реке. Только в ванной. Набирал воду, бросал разные шипучки для аромата и купался. Иван Купала его прозвали за то, что он каждый день это проделывал. Идет по улице, а ему ноги мешают. Он их поменял потом на пластик.
Реки вышли из берегов.
А Мария растаяла в снегах.
Все дело в маринаде. Когда его упаковываешь в прямоугольные контейнеры, происходят странные вещи. Типа полтергейста. Квакают где-то лягушки, летают сапоги-скороходы, космонавты плавают в море. Но одно остается неизменным. Мир превращается в квас.
Космонавт прыгал на батуте три дня, даже заболели ноги. Ему дали задание выйти в открытый космос. И он вышел. Летит такой, летит к какой-то звезде, не думает ни о чем, корабль на веревочке за ним. Летят, такие, летят. Тут, бац, и космос кончился.
Дело в шляпе.
Мармелад на столе.
Утренний рассвет за горизонтом.
Он, короче, плавал по разным рекам, ходил по озерам и морям. И однажды забрел в неизвестную местность. Горы раздвинулись, и Скуби провалился под землю.
Утром его нашли в пещере с медведем. Они разделывали страусов и сушили их на зиму. Один предприниматель открыл там зоопарк. И всех страусов съели.
Ляпис обляпал всю комнату какой-то сметаной и прилип к стене. Его пытались отодрать, но было сказано, что не стоит, ему здесь нравится.
Котел закипел, и гости сварили картошку. Все наелись и пошли гулять. Ляпис медленно сместился на потолок. Диван стоял в углу. Все на своих местах.
Зеленый туман, глаза – изумруд.
Взгляд Змеи, шершавый и тайный.
За вратами таится таинственный пруд.
Все, чего касаешься, ведет к познанию Дао.
Окутано мглой деревянных столбов скопище,
Неотвратимая степень процента создания,
Наша Земля или не наша – поприще,
Место совсем не для людей познания.
Ночные ложатся строки, на буквы три раза по циклу.
На небе все те же звезды, не выбраться нам отсюда.
Заваривай чай и до утренней мглы к мотоциклу.
Вперед к горизонту, нам бы успеть, пока не растаял след.
Дом разломался на части. Части собрались в дом. Дом пошел в Краснодар. Там нашел себе место и лег спать. Утром просыпается, никого нет.
Кто-то вышел из-за угла и направился к дому. Пришел и сел рядом. Дом рассказал историю про Микки Мауса в тайге. И все ушли на море купаться.
Дом построили не на том месте. И спели песенку про дубля. Уши летали и не знали, куда приземлиться.
Но когда открыли рот, небо перекрасилось в еловый цвет. И все стало как раньше.
Не было ни прутьев, ни цветов, только колыбяка, и Семен Мохнатыч под углями лежал.
Открывал новые реальности.
Когда ему думалось неправильно, он открывал квартиру и заходил в номер, который висел на двери, и проигрыватель играл в тот момент всегда одну и ту же музыку.
Как печенье по утрам в вафельнице.
Глинтвейн опережал события, его никто не мог догнать. Но однажды он встретил интересную незнакомку.
