В сауне Лора оказалась одна. Поддав водички, в которую она предварительно вылила из бутылочки, услужливо заготовленной предусмотрительным сервисом, смесь мяты, ромашки и эвкалипта, Лора сняла купальник и растянулась голая на полотенце. Чуть влажный пахучий жар обжигал и ласкал одновременно. Тело в ответ расслабилось, мышцы радостно распустились, и в спортивном, пребывавшем в постоянном тонусе силуэте проступили черты мягкой женственности. Ноздри ее жадно трепетали, вдыхая горьковатую смесь трав, на гладкой загорелой коже появилась бриллиантовая россыпь пота. Губы невольно растянулись в блаженной улыбке. И в этот момент она вновь узрела свой навязчивый глюк – Глаз осторожно опустился прямо рядом с ней, в нескольких сантиметрах от ее руки.
Лора, скосив глаза, пошевелила пальцами, как бы желая его потрогать. Тогда Глаз, засеменив ресничками, спрыгнул на пол и шустро, как паучок, на тонких ножках перебежал сауну и устроился на лавке напротив, в каком-нибудь метре от нее.
Глюк казался вполне материальным, и Лора неожиданно для себя заговорила вслух.
– Ничего себе, здесь почти девяносто градусов! Тебе не жарко?
– Нет, – отозвался Глаз. – Я не чувствую ни жары, ни холода.
Лора обалдела, она никак не могла понять, откуда исходит голос. У глаза же никак не могло быть речевого аппарата. Да и насчет интеллекта, способного реагировать на человеческий язык, она весьма сомневалась. «Наверное, я разговариваю сама с собой, – решила она, – все происходит в моем собственном мозгу – и видение и диалоги».
– А что ты здесь делаешь? – на всякий случай поинтересовалась она.
– С тобой общаюсь. – Ему нельзя было отказать в логике.
– А может, я не хочу, чтобы на меня, голую, пялился какой-то глаз. Может, ты извращенец? Или глаз извращенца, – поправилась она.
– Во-первых, я женского рода, и твоя нагота меня нисколько не интересует.
– А что же тебя интересует? – полюбопытствовала Лора.
– Твой мозг. Вернее, твоя суть.
– Ага! Это такой довербальный язык, который лингвисты называют ментальным, – произнесла Лора. – Даже не язык, скорее матрица смыслов, способная в долю секунды сгенерировать сложную цепочку логически связанных мыслей, окрашенных определенной эмоцией, – всплыла из глубин ее почти абсолютной памяти информация, полученная на одном из многочисленных семинаров.
– Что-то вроде того, – подтвердил Глаз.
С Лоры катился пот, как если бы открылись сразу все поры. Ей показалось, что у нее вспотел даже мозг. Она взглянула на песочные часы – они, похоже, уже давно оставались в перевернутом положении.
– А это не ты случайно за мной вчера подглядывал? У бассейна? – озвучила Лора проскочившую в ее голове догадку.
– Я, – легко признался Глаз. – Только не подглядывал, а наблюдал. Обозревал. Я уже некоторое время тебя изучаю.
– Зачем?
– Чтобы понять.
– Отлично, только этого мне и не хватало – всевидящего Ока! И чем я это заслужила?
– На самом деле, ничем. Так пересеклись линии.
Лоре показалось, что у нее сейчас лопнет голова. Осмыслить происходящее ей было не под силу.
Вытащившись из раскаленной сауны, она погрузилась в бочку с ледяной водой. Еще. И еще раз. Вынырнув на свет божий, она закуталась в полотенце и разлеглась в приятно затемненной комнате отдыха, на удобном каменном мозаичном лежаке с разогревом. Слух ублажала тихая восточная музыка, а на специальном столике стоял термос с зеленым чаем, настоянном на свежей мяте.
