Витольд спешил с сыном к лекарю, а Оташ тем временем спросил Юргена:
– Как ты узнал, где его искать?
– Мы с Элли узнали, что Феликс любил ходить к Мирону, поговорили с ним, а кузнец и расскажи про Дорину. Что Феликс про неё расспрашивал. Тогда мы к ней пошли. Я как её увидел, меня будто стукнуло. Не знаю как, но я почему-то словно почувствовал, что у неё что-то с Витольдом могло быть. Он ведь тот ещё. Короче, мы стали сами заигрывать с этой Дориной, она повелась и пригласила в дом. А там я увидел шкатулку. Понимаешь, Таш, это могла быть просто похожая, да, но… – Юрген вздохнул. – У мамы была такая. И я в детстве взял её поиграть и уронил. Внутри трещина образовалась. Вот я взял в руки эту шкатулку, открыл, а там она, трещина. Вот я и понял, что Витольд эту шкатулку ей подарил. Ничего святого у него нет. Тогда я допросил Дорину.
– Допросил? – вмешался в разговор Альфред.
– Допросил. С травами. Я не мог ждать. Она рассказала, что Феликс застал их с Витольдом, а потом будто бы упал. Дорина испугалась и спрятала мальчика у реки. Конечно, надо будет поподробнее обо всём этом узнать, но в тот момент важнее всего было найти Феликса и помочь ему.
– Ты правильно сделал, эне, – проговорил Оташ.
– Витольд, значит, скрыл от нас кое-какие обстоятельства, – сказал Альфред.
– Такие, как он, не меняются, – с грустью произнёс Юрген.
Позже, когда лекарь осмотрел Феликса и сообщил, что его жизни ничего не угрожает, Илинка осталась сидеть с сыном, ожидая, когда тот придёт в себя, а Оташ и Юрген вместе с Альфредом направились к Драго, куда Элинор привёл Дорину.
– Она рассказал мне, что там произошло, – проговорил Акст.
– С ребёнком всё в порядке? – тихо спросила Дорина.
– Ты переживаешь, не стала ли ты убийцей? – ответил Оташ. – Нет, не стала. Феликс жив, но он всё ещё без сознания.
– Я вообще подумала, что он умер, – девушка уронила голову на руки.
– Расскажите ещё раз, что случилось, – попросил Альфред.
– Витольд пришёл ко мне, как только мой отец уехал, – начала Дорина. – Всё было хорошо, нам и в голову не могло придти, что за нами кто-то следил. Потом Витольд ушёл, а я хотела пойти купить ниток, выхожу и слышу, кто-то за мешками копошится. Я не из пугливых, решила посмотреть. А он возьми и выскочи. Испугался, наверное, что я его обнаружила. Я руку-то к нему потянула, а он зацепился ногой за что-то и упал. Я к нему, а он лежит. И не дышит. Я ж узнала его, что это сын Витольда. Перепугалась я. Решила, что убила ребёнка. Ну, пусть не сама, не знаю, я тогда вообще ничего не соображала. Подхватила его на руки, он лёгкий совсем, и побежала к реке. Повезло мне, что никто не видел. Мельница-то на отшибе стоит.
– Почему к реке? – спросил Брунен.
– Да вспомнила я, что его мавкой кличут.
– Быстро же ты в себя пришла после этого, – проговорил Юрген. – Вон какая весёлая была, когда мы пришли.
– Так я выпила для храбрости. Наливку у отца стянула. От неё как-то легко сделалось.
– Признаёшь свою вину? – спросил Оташ.
– Да, великий шоно.
– Ты должна была не прятать ребёнка, а немедленно позвать лекаря. Да и с женатыми мужчинами негоже связываться. Особенно, если у него уже сын есть.
– Знаю, – вздохнула Дорина. – И что не видать мне счастья, тоже знаю.
– Тут ты зря. Ты, конечно, должна понести наказание, но ты молодая и вся жизнь у тебя впереди. Не сможешь сыскать счастья в Яссе, так найдёшь в другом месте. Шоносар большой.
