— Я почувствовал аромат выпечки ещё далеко от дома, − улыбнулся гость.
— Светлого дня, профессор, − поздоровалась девочка.
6. Глава 6. В которой Шайя знакомится с профессором
— Шайя, я очень рад, что ты выздоровела, − сразу же произнёс мужчина.
— Спасибо, господин Ниярди. Чай будете?
— Если тебя не затруднит, − улыбнулся он, осматривая немного изменившееся помещение.
— Мебели у меня ещё нет, но скоро будет! – хвастливо заявила девочка, заметив любопытство мужчины.
— Ты хочешь что-то купить?
— Нет, я хочу всё сделать сама! – малышка указала на умывальник и подставку под таз, смастерённую из бамбука.
Профессор подошёл к приколоченному к дереву ведёрку и прикоснулся к палочке, торчащей из него. Бамбуковая палочка легко стронулась с места и на руки гостя полилась вода. Он заглянул внутрь, посмотрел, что не даёт палочке упасть, потом ещё раз сдвинул её с места. Как только она приоткрывала дырку в ведёрке, то сразу текла вода, но палочка быстро возвращалась на место и подача воды прекращалась. Впрочем, несложно было чуть придерживать эту простенькую заглушку и пользоваться льющейся струйкой воды.
— Хм, интересно, − пробормотал он, приседая и рассматривая, на какую конструкцию был поставлен таз. – Очень интересно. Это вы всё сами сделали?
— Да, так удобнее по-быстрому ополоснуть руки или посуду.
— Шайя, мне жаль, что Шарисса так поступила. Она не имела никакого морального права…
— Да ладно, профессор, – девочка чуть отвернулась. – Всё нормально.
Это был очень щекотливый вопрос, и ей не хотелось его затрагивать. Она понимала, насколько больно было увидеть матери в теле своей малышки чужую душу. Неважно, что иного выхода маленькая прорицательница для себя не увидела. Шарисса потеряла своего ребёнка, и эту боль не смягчат объяснения.
— Нет, Шайя, не нормально, – лицо мужчины приняло горькое выражение. – Если бы ты жила в городе, то заботу о тебе взяло государство, но народ Алани пока вне системы, во всяком случае, на территории заповедника, да и прецедентов не было…
— Господин Ниярди, я не могу жить в городе! Во всяком случае, в ближайшие годы. Это принципиально важно, – заволновалась девочка.
— Твоё предчувствие?
— Дара прорицательницы у меня больше нет. Он перегорел за ненадобностью, но я жива только пока я здесь, − обводя рукою сад, немного приврала Шайя, чтобы избежать ненужных споров.
Профессор сжал кулаки, мысленно негодуя на мать девочки. Он искренне не понимал, как можно было оставить такое чудо? Этот ребёнок с первых дней вызывал в нём сочувствие и тёплые чувства.
Во взгляде малышки чуть ли не с рождения была видна серьёзность и печаль. Ему всегда хотелось взять её на руки, прижать к себе и сделать всё, что угодно, только бы развеять сквозившую в её глазах грусть, и чтобы она засмеялась.
Но здесь не принято было баловать детей и относиться к ним снисходительно. Шариссе не нравилось, что он гулял с её дочерью и давал ей надежду на то, что её дар – не только мучение. Он делал всё, что мог, пытаясь найти тех людей, которым были предсказаны беды, но кроха была ещё слишком мала, чтобы давать более точные наводки для поиска.
Ей всего лишь надо было выстоять и подрасти, чтобы получить знания о городах, о жизни людей, об их профессиях, да даже о погодных условиях на разных континентах, что тоже сузило бы поиски. Это всё помогло бы использовать её дар, но случилось то, что случилось, и стоит поблагодарить мироздание, что девочка хотя бы осталась жива.
