— Шайя, ты позволишь помогать тебе?
— Я и сама хотела просить вас, профессор. Пусть не сейчас, но позже я хотела бы учиться.
— Учиться? Но чему?
— Тому же, что и другие дети, − она недоуменно пожала плечами.
— Шайя, я могу удочерить тебя, и ты пойдёшь в школу вместе со всеми!
— Нет, профессор, я не могу покинуть эти земли, − напомнила ему девочка, − но если бы вы кое-что объясняли бы мне и давали материал, который надо понять, то я была бы счастлива.
— Но… разве так можно выучиться чему-либо? Ты ещё слишком мала для самостоятельного обучения.
Девочка вместо ответа вновь пожала плечами, давая понять, что не попробуешь – не узнаешь.
— Если бы я был уверен, что останусь куратором долины… − заволновался Ниярди. − Шайя, я сделаю всё, что смогу, тем более учёба тебе необходима. Я вижу, как изменилась твоя речь, и твоё осознанное стремление учиться поражает.
— А почему вы не уверены в своём будущем? Вам же нравится быть нашим куратором?
— Да, я душой болею за эти земли и за вас всех здесь живущих. Но мне не нравится то, что происходит вокруг заповедника. Давно уже никому не было дела до него, но в последние года всё чаще появляются провокационные заметки, статьи, опросы, что будоражат общество на предмет целесообразности сохранения этих земель и, в частности, странного племени.
Было видно, что всё происходящее сильно задевает мужчину, и он не мог спокойно стоять, вспоминая всё, что слышал за последний год и какие меры начали принимать местные власти, уменьшая дотации и прикрывая программы, целью которых было поднять престиж заповедных мест.
— Мне так жаль, − Шайя коснулась плеча профессора и подвинула ему маленькую чайную пиалу. – Попробуете хлеб, который я испекла?
— Ха, испекла! – возмутился Цер. − Господин Наярди, я упрел, пока вымешивал тесто для него, так что правильнее считать, что это я испёк его! Меня хвалите!
— Ах, вот бы маслицем его помазать, − мечтательно произнесла Шайя.
— Тебе доводилось есть настоящее масло? – удивился профессор, с исследовательским интересом приминая хлеб и следя, как он восстанавливает форму. Потом мужчина принюхался, отщипнул мякиш, взялся за корочку.
— Я не помню, − беззаботно пожав плечами, ответила девочка, − но многое знаю о нём. Когда будет больше свободного времени, обязательно схожу к горам и подою горных овечек.
— Это далеко и небезопасно. В заповеднике есть дикие звери, − забеспокоился Ниярди.
— Она же не одна пойдёт, − Цер показал на себя и добавил: − И с нами прогуляется моя мама. Она нам подманит нужных животных, научит доить, а с нею хищники не страшны. Мама сможет держать их на расстоянии.
— У Илаи удивительная способность, − кивнул профессор, − но без неё не ходите, а масло действительно сюда подошло бы. Однако, какая связь между молоком овец и маслом?
— Ну как же, профессор, − улыбнулась Шайя, − это же из молока делают масло, кефир, сыр… Вы этого не знали?
— Я-то знаю, именно потому, что я профессор, но откуда ты знаешь?
Девочка пожала плечами: мол знаю, и всё тут. Мужчина попробовал чай.
— Что-то я не помню, чтобы у Дамира в гуманитарке был настоящий чай, − удивился он.
— Я сама его получила, − похвасталась девочка и с ожиданием посмотрела, когда профессор что-то скажет про её хлеб.
— Вкусно. У меня нет слов, чтобы выразить, насколько я потрясён переменами в твоей жизни. Дома мне готовит женщина-повар, но печь она не умеет и любую выпечку покупает в магазине натуральных продуктов. Прими моё искреннее восхищение твоим искусством.
