— Отчаянный вы, барин, как я посмотрю! Дюже отчаянный.
— Какой есть! Ладно, братцы, не поминайте лихом! Эх, помирать нам рановато, есть у нас ещё дома дела! — фальшиво пропел я и пришпорил коня.
Кавалерист из меня был так себе. С лошади не падаю и то ладно. Мозоли на нужных местах натёр и малость привык. Теперь не обязательно неделю стонать, охать да менять примочки на «натруженных» участках.
В этот самый момент прежняя лёгкость сменилась дрожью. Разбойники, пусть благородного происхождения, остаются разбойниками. Им меня, живого человека, подстрелить — что куропатку. Укокошат без всякого страдания и достоевщины. Наоборот — ещё и поскалятся.
Но… раз вызвался, значит, надо! Форсить до конца! До победного.
Подскакал ко рву, остановил коня и помахал белым флагом.
— Эй, господа-разбойнички! Парламентёра встречайте! Только с горяча дырку не проделайте, чай костюмчик почти новый, жалко будет.
На стене появилась крепкая кряжистая фигура немолодого человека, одетого в гвардейский пехотный мундир. Сапежский? Думаю, он. Откуда тут ещё одному лейб-гвардейцу взяться? Интересно, он специально прнарядился, чтобы вызвать у нас смущение? Как же, заслуженный вояка, преображенец, потерявший ногу на полях сражений!
— Чего надо? — грубо спросил он.
— Прошу вас представиться! — прокричал я.
— Бегу-спотыкаюсь! Я тебя не звал. Сам прискакал, самому и зачинать. Кем будешь?
— Следователь СМЕРШ Пётр Елисеев. Прибыл из Петербурга.
— Вот оно что… из самой столицы за мной пожаловали! Лестно, ничего не скажешь. Ну… не буду чиниться: Матвей Сапежский, сержант лейб-гвардии Преображенского полка. В абшиде по причине потери ноги.
— Вот и познакомились, господин Сапежский!
— Да уж, хорошо знакомство! — бандит криво усмехнулся. — Не там шпиёнов ищите, господин следователь.
— Это уж нам решать, сударь!
— С чем пожаловали и почему команду воинскую с собой привели? — мрачно спросил он. — Мы люди мирные. Других не трогаем, но себя в обиду не даём. Не надо подле нас оружием бряцать.
— Служба, господин Сапежский. Прибыл, чтобы арестовать вас и сопроводить для допроса.
— Свят! Свят! Свят! Что ж за грехи такие за мной обнаружились? — делано удивился Сапежский.
— А вы поезжайте с нами и всё узнаете, — предложил я. — Обещаем справедливое и беспристрастное расследование.
— Знаю я ваше расследование: кнут да дыба. Увольте, господин хороший. Мне и в родном имении неплохо.
Прискакал не выдержавший Фёдор Прокопич. Он резко осадил коня и хрипло заорал:
— Брось дурью маяться, Матвей! Не себя, так дворню свою пожалей. Выходи с повинной головой. Авось, не отсекём её.
Я неодобрительно посмотрел в его сторону. Вот уж кого тут точно не хватало!
— Фёдор Прокопич пожаловали! — Сапежский снял треуголку. — Какая честь! Простите, но принять не могу. Не прибрано в доме… В другоряд приезжайте. Как родного встретим.
— Скалься, скалься, — огрызнулся воевода. — Кончилась твоя свобода.
— Это мы ещё посмотрим…
— Что тут смотреть: повязали твоих сообщников на ярмарке. Они уже и показания на тебя дают. Про то, как ты разор Лоскутовым устроил! Как Забелиных чуть по миру не пустил! Про монастырь Марфинский… Про настоятеля, живота тобой лишённого…
Тут лицо главаря банды дрогнуло. По его выражению я понял: прав воевода, без Сапежского не обошлось. Сам ли или через пособников, но он был связан с убийством. Значит, мы на правильном пути.
А воевода продолжал блефовать (ведь про большинство показаний он наврал, мы взяли слишком мелкую сошку, но кое-что вытрясти удалось):
