- Не могу поверить в то, что произошло. Был человек и… Дикость какая-то!
Маша уткнулась подбородком в грудь Кости и тихо проговорила:
- Мутит от страха. Пока не узнаем, что случилось, наверное, так и будет.
- Я жалею, что привёз тебя сюда.
В ответ Маша промолчала.
- Костя, Дарья! – Серафима, шурша длинным платьем остановилась посреди гостиной.
Борис вышел вслед за ней из комнаты Софьи Дмитриевны. Втроём они провели там достаточно много времени. Катя ходила, словно тень, вытирая глаза.
- Что, Сима? – Жорж выскочил из веранды, вытянув шею, будто долговязый гусь.
- К тебе это не имеет отношения, - Серафима вскинула голову и добавила, - во всяком случае, пока. Займись своей женой. Она достала уже всех истерикой.
Натали действительно было плохо. Она ничком лежала на диване, и спина её вздрагивала от судорожных рыданий. «Тонкая ранимая душа», - сказала Катя, укрывая Натали пледом.
Костя судорожно сжал руку Маши.
- Константин, нам нужно с тобой поговорить, - тон Серафимы не предвещал ничего хорошего.
- Началось…
- Что? – не поняла Маша. – Что началось?
Костя сжал губы и нахмурился.
- Тебе лучше не знать. А ещё лучше – отвлечься. Хочешь посмотреть картины деда? Пойдём, я покажу его кабинет.
Дверь в холле, рядом с которой стоял книжный шкаф с резными дверцами и пыльными полками, оказалась незапертой. Стояк рассохся, и Косте пришлось поднажать плечом, чтобы открыть её.
- Надо починить, - заметил он, - давно не был здесь.
- Константин!!! – загремело на весь этаж.
- Иди, - шепнула Маша и сжала ладонь Кости, прежде чем посмотреть вслед его сгорбленной фигуре.
Она попыталась разобраться в собственных мыслях. Это было сложно – перед глазами всё ещё стояла картина лежащего Аркадия, пронзительные глаза Бориса и растерянное лицо Кости.
Кажется, что всё понятно: Костя – главный наследник Цапельских. Ясно же, что семья ждёт от него продуманных решений и правильных выводов. Но сам он вряд ли готов к этому.
Маша жалела Костю. Всё это время она даже не подозревала, как он несвободен… Теперь ещё и смерть Аркадия – кто унаследует бизнес и все проблемы, связанные с ним? А проблем было предостаточно… Дарья? Вряд ли… Костя как-то упомянул, что матери бизнес Аркадия до фонаря, главное, чтобы деньги бесперебойно падали на карту. В последнее время дела на фирме шли не так хорошо, как хотелось бы – сложно и дорого было достать дерево хорошего качества, фурнитура сплошь китайская, краски, лаки… Кредиты брать страшно - кому хочется попасть в кабалу? А Дарье сколько не объясняй, разговор один – знать ничего не хочу, а хочу на курорт или новую машину. Дорогая женщина, которая знает себе цену. Страшно подумать, как бы повела себя мать Маши, если бы с отцом случилось подобное. И того, что было - хватило с лихвой.
Последнее время Маша постоянно ловила себя на том, что всё время думает, как там родные, как дела у Кости, и рука её непроизвольно хваталась за телефон в желании обзвонить всех и избавиться от назойливых страхов. Все люди разные, конечно. Кто знает, может быть Дарья переживает горе глубоко внутри, не вытаскивая на поверхность свои чувства, как Натали. Костя ведёт себя по-другому, не так, как мать… А она как будто сторонится его. Ну, да не Маше судить об их отношениях.
Кабинет Николая Августовича Цапельского – большой, просторный, сейчас больше всего напоминал склад. Тяжёлые зелёные шторы висели неравномерно, зияя прорехами в стыке карниза и в оторванной кое-где, некогда золотистого, а сейчас ржавого цвета тесьме. Монументальный письменный стол у окна завален книгами и бумагами. Бронзовая чернильница с засохшими внутри мухами, вся покрыта пыльным налётом, повёрнутые «лицом» к стенам картины, холсты, рулоны чертежей и горы подрамников. Два здоровых мольберта и небольшой этюдник скромно стоят в углу рядом с диваном, вся поверхность которого завалена тюбиками, кистями, палитрами и тряпками, перепачканными в краске.
