Отреагировал он гораздо проще. Он стоял у входа, облокотившись о стену, и разглядывал небо. Когда я подошла ближе, он посмотрел на меня, улыбнулся и просто сказал:
– Ты опоздала.
Я приняла виноватый вид:
– Знаю. Прости. Такси не…
– Привет.
Я решила забыть про свои оправдания и выдохнула, не сдержав ответную улыбку:
– Привет.
Я видела его таким, какой он есть. На солнечном свету его глаза казались еще зеленей и ярче. Они были, как зеркало, и я могла разглядеть в них свое отражение – настолько они были ясные. Уже позже я заметила такую же их особенность, как и его улыбки, – поглощать собеседника. Смотрел он всегда прямо в глаза, но в отличие от других людей, его пристальный взгляд не считался тяжелым или навязчивым. И выдержать взгляд Норина не составляло никакого труда. Однако если ты хотя бы на минуту терял самоконтроль, то безудержно подпадал под их гипнотическое действие и просто тонул в его глазах, уже не слыша, о чем идет разговор. Норин всегда это замечал, и учтиво отводил глаза, давая возможность человеку опомниться. Он никогда не ставил рассеянность или невнимательность собеседника ему в упрек, возможно, понимая, что это больше его вина.
Я не могла сказать, сколько ему лет. Должно быть, двадцать или двадцать два. Этого мне никогда не удалось выяснить. Как и точный его рост. Сегодня он мне показался чуть выше. Вообще нельзя было говорить про рост Норина однозначно. Он постоянно менялся в зависимости от его настроения. Стоило ему начать распространяться о чем-то, он заметно вытягивался в росте. Когда же его настроение было тихим, его можно было даже охарактеризовать человеком среднего роста.
Только я подумала о его росте, как почувствовала, что он берет меня за руку. Этот жест, столь невероятный, даже не так: невозможный в сдержанной культуре хоуми – мне показался самым естественным с Норином.
– Пойдем, – просто произнес он без лишних объяснений.
– В театр? – бегло спросила я.
– На театр. Смотреть лучшее представление сезона.
– Сезон закрыт, – возразила я, но он лишь обернулся, одарив меня загадочной улыбкой.
– Этот сезон никогда не закрывается.
Я решила не допытывать вопросами и проявить чуточку терпения, хотя то, что мы пошли к театру с его заднего входа, меня уже насторожило. Было странно вдруг осознать, что прямо напротив находился банк Новой Зеландии и ресторан, где когда-то проходила моя реальность – семейные обеды с намерением явить собой облик состоятельного семейства. Я снова вспомнила про манеры и поспешила поблагодарить его за стих и цветок. Он резко остановился и повернулся ко мне лицом:
– Спасибо, потому что понравился подарок, или спасибо, потому что этого требуют правила приличия?
Он слегка сощурился и, чуть присев, наклонил голову, заглядывая мне в глаза. Моей руки он не отпустил. Мне пришлось признаться:
– Ну… вначале, когда я увидела только цветок, я очень разозлилась. Хорошо, что было еще и письмо.
Он понимающе кивнул и снова повел меня за руку в неизвестном направлении:
– Да, часто приходится пояснять. Редко кто понимает без слов то, что я имею в виду. Интересно, что у одного и того же явления может быть столько разных смыслов, никогда не думала об этом?
Единственная веточка розовой радиолы может вызвать два противоположных чувства: и злость, и благодарность. И оба чувства не имеют ничего общего с самим цветком. Все лишь из-за ситуации, в которой я оказалась, обратив внимание на веточку в бокале.
