Он сделал удивленное лицо, будто я спрашиваю о том, что сама прекрасно знаю:
– А разве не над этим вопросом ты бьешься все время? Ходишь на светские вечера, пытаешь найти в них свое место и задаешь себе вопросы, должна ли ты общаться с людьми не своего круга? Я хотел помочь тебе понять, что ты не сноб, вот и все, – он взглянул на потолок, поразмыслив, добавил, – ну и чтобы потешить свое самолюбие. Всегда приятно знать, что с тобой общаются не из-за денег или престижного университета.
– Я и так знаю свое место. Я этому обществу тоже не принадлежу.
Норин на это ничего не ответил, и по его молчанию я поняла, что это не так. Если бы я действительно знала, я бы не задавала столько вопросов. Я просто перестала бы быть частью этого общества и дело с концом. Он посмотрел в окно:
– Я хочу, чтобы в эту субботу ты приехала ко мне домой. Если тебе позволят правила приличия.
– Опять в тот дом? Боже, нет. Он слишком огромный.
Он оторвался от окна и пояснил:
– Ко мне домой. На мою квартиру.
Мы смотрели друг на друга, и я пыталась выискать за его приглашением какой-то смысл. Его лицо оставалось непроницаемым и лишенным эмоций. Он просто ждал моего решения. Я постаралась тоже стереть какие-либо эмоции:
– Хорошо.
Получив свой ответ, Норин вновь перевел взгляд на окно. Дождь уже вовсю разошелся. Я смотрела на Норина и гадала, кто этот человек. В своей уверенности и независимости он восхищал. Насколько сильной личностью он являлся, иначе как бы ему удавалось не попасть под влияние всего, что его окружало? Богатые влиятельные родители, один дядя – владелец театра, другой – партнер в банковском бизнесе, отличное образование, светское воспитание, а он сейчас сидит со мной в скромном кафе и смотрит на дождь за окном.
– Кто мы с тобой, Норин? – спросила я негромко.
Он не отвел глаз от дождя, но ответил с уверенностью, будто знал ответ всегда:
– Два тонких деревца, поддерживающих друг друга в бурю.
Неожиданно он принял какое-то решение. Кинув взгляд на мою чашку кофе, спросил:
– Ты допила свой кофе?
– Нет, но больше не хочу.
– Пойдем.
Он поднялся со стула, и я поспешила за ним. Мы вышли на улицу. Дождь лил рекой. Обычно в Новой Зеландии дожди очень короткие, и у нас в колледже девочки всегда шутят: «Если тебе не нравится погода в Новой Зеландии, подожди десять минут!» Это правда. Таких коротких дождей в Англии никогда не бывает, и потому для нас, хоуми, это так непривычно. Но сегодня, судя по небу, дождь не собирался сдавать позиции так просто. Мы дошли с ним до частных теннисных кортов Ремуеры, огороженных забором из металлической сетки. Подойдя к самому ограждению, Норин передал мне в руку зонт и с улыбкой спросил, танцевала ли я когда-нибудь под дождем.
…Закрыть глаза и не видеть, что будет…
Он перелез через забор, и я в ужасе и восторге закрыла рот рукой.
– Ты что задумал? Нас арестуют.
Он спрыгнул уже на той стороне и повернул изнутри замок, открывая передо мной дверь:
– Они не выйдут из-под крыш.
Норин снова взял у меня зонт и за руку подвел меня на середину кортов.
Джазовый мотив дождевой музыки и прохладный шепот ветра напомнили мне Рождество 1923-го, когда впервые собралась почти вся наша семья, имея в виду под всей семьей бабушку Лоиз, в честь которой назвали меня, тетю Клару, мамину сестру, с ее мужем Энтони, моих двоюродных брата Фрэнка и сестру Меган, моих родителей и меня, и мы тогда пили тети Кларин молочный коктейль с банановым пирогом, был уже поздний вечер, за окном при свете уличного фонаря падали хлопья снега, а в теплой уютной комнате с камином играл папин старый патефон. Сейчас я испытываю то же блаженство, только вот мы с Норином под дождем танцуем вальс с зонтом в руке.
