И все-таки остается непонятен смысл игры, – сразиться и погибнуть в одном из миров, чтобы возродиться и ринуться в бой в следующем мире, и тоже погибнуть, а очередной мир уже поджидает… Большинство игроков отступает на этой стадии, не понимая, что еще тут можно сделать. Буквально единицы прощупывали еще один уровень, спрятанный не между временными уровнями, а где-то не пойми где, и даже не спрятанный – он просто существует, он просто есть, он даже отчаянно привлекает себе внимание, но его никто не видит. Уровень, на котором нет битвы, уровень, на котором только две пешки, они как будто вообще не знают, что можно сражаться, они делают что-то сообща – строят какой-то дом, или замок, или что-то летающее, готовое подняться к звездам, или пишут какие-то полотна, или складывают гармонию из нот. Одновременно – замок из нот, рвущийся в небо и нале-ево кру-у-гом, цельсь, пли, е-два, е-четыре, шах, мат, смерть.
Игроки все еще не понимают, что делать, одновременно решают, какую ноту положить в верхушку окна замка, и прокалывают друг друга штыками, хрипя и захлебываясь кровью. Игроки пытаются понять, может, какой-то из миров является сном, какой-то явью – но быстро спохватываются, что задача не в этом, а в чем-то… в чем-то…
Еще меньше играющих доходит до мысли, что из двух реальностей нужно выбрать одну, настоящую, и это будет не та реальность, которая – нале-во, кру-гом, шагома-а-аа-рш, цельсь, пли.
Игроки останавливаются посреди поля боя, выискивают какие-то руины неведомо чего, начинают собирать из обломков то, что было здесь когда-то или что-то новое, красивое, с витражами и эркерами – и падают, пронзенные пулями с той и с другой стороны.
На этом этапе большинство игроков отступают, бросают игру, ошибочно чувствуя, что в ней больше ничего нет. Пока только одному-единственному человеку удалось догадаться, что для того, чтобы выиграть в игре, нужно, чтобы в неё играли не двое за двух пехотинцев – а чтобы за каждую фигурку на доске играл человек, всего восемь миллиардов, чтобы каждый прочувствовал все уровни и все миры, нашел уровень с замками, сложенными из нот и летящими к звездам, выбрал одну из двух реальностей. Однако, есть подозрение, что до финала игры не дойдет никто и никогда…
– …позвольте вас пригласить…
Еще не понимаю, что ему нужно, пытаюсь догадаться:
– Вам рассчитать длину окружности? Площадь круга?
– Нет… тут другое… пойдемте…
– Да куда же?
– Позвольте пригласить вас на ужин.
– Простите…?
– …пригласить вас на ужин.
– Но…
– …вы заняты?
– Да нет, просто еще никто и никогда не приглашал число Пи на ужин.
– Ну, вот видите, какая несправедливость! И я немедленно её исправлю. Прошу вас… если, конечно, вы не заняты…
Тихонько посмеиваюсь про себя, я всегда бываю занято, то там посчитать, то сям посчитать, так что если кто пригласит меня на ужин, единственное, что я могу сказать – спасибо, не сейчас, мне некогда – и все-таки у меня получается одновременно быть во всех местах, так что с удовольствием принимаю ваше предложение, очень радо. Он представляется как-то, я тут же забываю, ну что вы хотите, я помню только себя до последнего знака, а имена ваши совершенно не запоминаю. Человек уже ведет меня куда-то по улочкам городка, поднимаемся по лестнице н холмы, сворачиваем в проулок, усеянный арками, входим в неприметную дверцу под фонарем. Хозяин дома приветствует гостя, косо косится на меня, именно так – косо косится, мой спутник представляет меня, хозяин снова косо косится, мой спутник разводит руками, а что такое, ну число Пи и число Пи, что странного. Очень приятно, говорит хозяин, накрывает на стол, разливает чай. Замечаю, что тот, кто привел меня сюда, торопливо перебирает мои цифры, выискивает какие-то последовательности, не сразу понимаю, что он делает…
