– …еще и отмечаете, поди… – фыркает старичок, державшийся позади всех.
– А вы? – с вызовом спрашивает дамочка.
– Да я… чего мне отмечать, полгода назад откинулся…
– Погибли?
– Ничего не погиб, сам… даже и не сразу понял, что случилось-то…
– Ну, те кто своей смертью, те не сразу понимают, – кивает молодой человек, чье лицо закрыто капюшоном.
– А ты тоже своей смертью, что ли?
– Ага… так вышло…
Не выдерживаю:
– Да здесь настоящих, что ли, вообще нет?
Все вздрагивают, смотрят на меня, чего вопишь-то, и так уже на нервах все…
– Хорошо шествие сгоревших, ничего не скажешь… – оглядываю процессию, – здесь есть хоть один настоящий, кто сгорел в городе триста лет назад на великом пожаре?
– Похоже, что нет… – люди снова оглядывают друг друга и самих себя.
– Ну, еще бы, где вы их возьмете, когда в том пожаре никто не сгорел? Город пострадал, было дело, но не люди… – возражает женщина лет сорока и тут же спохватывается, – а вы, собственно, как умерли?
– Я, собственно… – мнусь, не знаю, что сказать, понимаю, что ответ им не понравится, – я…
– Когда вы умерли?
– Да я еще, собственно…
– Хотите сказать, вы живой еще?
– К сожалению… – спохватываюсь, какое тут может быть сожаление, радоваться надо, что я еще живой, а не мертвый, только радоваться не здесь, среди мертвецов, которые не потерпят в своих рядах живого и настоящего… Неумело бормочу что-то про мое желание в кои-то веки поучаствовать в шествии, меня пригласили, сказали, людей не хватает, я не знал, что так будет…
Не верю себе, когда они понимающе кивают, да, да, конечно, ну что делать, пойдемте, не торчать же тут всю ночь в самом-то деле…
Не верю себе, не понимаю, как они могли так просто оставить меня в покое, как будто так и надо, кивают, понимаем, понимаем, да-да, конечно. Уже собираюсь окончательно расслабиться, вот уж не думал, что они так спокойно отнесутся к чужаку – когда страшная догадка буквально молнией пронзает сердце, понимаю, что они могли так спокойно оставить меня в своих рядах только в одном случае…
– Вы… я… когда это случится?
– А этого мы не знаем, этого вам никто не скажет.
– Но… хотя бы не сегодня ночью?
– Да кто вас знает, может, и сегодня…
Хочу откланяться и уйти, нет, убежать – тут же одергиваю себя, что беда может случиться со мной в любой момент, неизвестно, где и когда я погибну в объятиях пламени, а потому не остается ничего кроме как снова присоединиться к процессии…
…прежде чем открыть двери для детей…
…когда вы поймете, что настало время привести в свой дом детей – для начала подготовьте свой дом. Выметите из дома весь сор, все дурные мысли, давние ссоры, непрощенные обиды. Пройдитесь по комнатам, отправьте на помойку никому не нужный хлам – старую сломанную мебель, на которой неудобно сидеть, старые, отжившие свое предрассудки, которые вам вбивали в голову, что детей непременно надо лупить ремнем, и непременно надо насовсем отдать своего любимого плюшевого мишку, если он понравился гостям. Но смотрите внимательно, не потеряйте что-нибудь по-настоящему ценное, старое кресло-качалку, которое можно привести в порядок, или семейную традицию наряжать елку не ближе к Новому Году, а пораньше, в день рождения прапрабабушки, имени которой никто не помнит, кстати, посмотрите на антресолях, может, найдёте и имя.
Подготовьте мир вокруг – приберите в своем городке, выметите мусор и давние ссоры с соседями, выкиньте все старое и ненужное. Заброшенные старинные дома лучше не трогайте, дети обожают ходить в такие места. Так же не трогайте одиноких стариков, сидящих на скамеечке возле своих домов, – они вовсе не такие мрачные, как кажутся на первый взгляд, они расскажут вашим детям много всего интересного и даже научат вырезать игрушки из дерева или собирать машинки, которые ездят сами, или еще что-нибудь такое удивительное.
