Надо сказать, взгляды окружающих они привлекали. Высокая, белокурая Матильда с ярким румянцем на щеках вполне бы могла сойти за снегурочку. Лида Ермолаева была несколько изящней подруги. Красавицей карелка, конечно, не была, но я в который раз удивился тому, как она похожа на Агнету Фельског, певицу из ансамбля АББА.
Видимо не прошел без последствий набег древних карел на шведскую Сигтуну. Кто-то из них оставил свое потомство в Швеции. Или наоборот, набег шведов на карельские поселения привел к тем же последствиям.
Но сейчас, кроме меня никто этого сходства не замечает. До 1976 года, когда шведский ансамбль узнают в Советском Союзе еще жить и жить.
Ну, что могу сказать за балет. Коля, молодец, конечно, постарался взять билеты ближе к сцене, но лучше бы он этого не делал. Оркестровая яма находилась в двух метрах от нас, и музыка просто оглушала, и тем более мешала общаться, а Лиде этого очень хотелось.
Она прямо извелась за время первого акта, но зато в антракте отвела душу. За двадцать минут я не смог вставить ни слова в её монолог. Но выводы определенные сделал:
Итак, Лида рассталась со своим мужем, и сейчас в поиске. Меня она в качестве мужа не рассматривает, но провести праздничную ночь вдвоем у неё дома, очень даже не против.
О чем Коля говорил с Матильдой, не знаю, надеялся только, что ничего лишнего не ляпнул.
Беседа у нас проходила в буфете, где после двух рюмок КВ мое настроение резко пошло вверх.
Бал – маскарад своего названия не оправдал. Лишь небольшая часть присутствующих надели маски, остальные инкогнито соблюдать не собирались.
С удивлением обнаружил, что в одной половине танцевального зала, был накрыт шведский стол и желающие могли закусить несколькими салатами на выбор, водку, коньяк и шампанское, стоявшее на столах.
Публика у нас оказалась культурная, никто не напился и не безобразничал. Дружно кричали:
– Елочка зажгись!
Искали пропавшую Снегурочку и кружились в хороводе вокруг елки.
После двенадцати ночи, я намекнул Лиде, что мне с утра на работу, поэтому, если она хочет продолжения банкета, нам надо улизнуть с праздника. Мы так и сделали, оставив друзей одних.
Шли мы знакомой дорогой, как в те школьные времена, когда я провожал Лиду до дома. После развода она снова вернулась в свою скромную квартиру в двухэтажной деревяшке.
Однако, когда мы зашли в прихожую и Лида включила свет, я понял, скромной эту квартиру уже не назвать, ну, по крайнем мере, для нынешнего времени.
В единственной небольшой комнате, оклеенной цветастыми обоями, стоял модный румынский гарнитур вишневого цвета, Японский телевизор «Саньо» на ножках, скромно притулится в углу. Зато на столике гордо возвышался японский четырехдорожечный магнитофон «Теас», рядом с которым сверкали, отделанные перламутром колонки. На полочке стояли десятка три больших импортных кассет с пленкой. В кухню я не заходил, но из коридора было заметно, что там тоже все в порядке. Кухонный гарнитур явно делался не в Советском Союзе.
Лида искоса глянула на меня, наверняка проверяя, способен ли я оценить то, что вижу.
В принципе, я примерно такого и ожидал. А почему бы и нет. Если у тебя бывший муж – капитан сухогруза, заходящего во все порты Европы, стыдно были бы не иметь подобную технику. Вообще странно, чего она решила с ним расстаться.
Осмотреться пристальней Лида не позволила, не успел я снять пальто, как она потянула меня к роскошной двуспальной кровати. Ну, а я, собственно, и не отказывался.
