В одном из ближних окон появилась пухленькая физиономийка старушки, наблюдающей за происходящим со странной надеждой в маленьких глазках. Разумеется, она не собиралась помогать. Хотя без затруднений могла бы вылить на собаку горячую воду из чайничка, который держала морщинистыми пальцами. Вместо этого старушка налила воды в кружечку и, прихлёбывая себе то, что у неё там было налито, продолжала следить.
– А вот и одёжка для моего сынишки, – приговаривала она. – Давай же, милая, прикончи его, да обувку не попорть.
Оддо в недоумении глянул на неё, но старушка лишь развела свободной рукой и состроила непонимающую гримасу. Оддо нащупал на дороге булыжник и швырнул его в рычащую морду. Животное взвизгнуло, заскулило и бросилось прочь.
– Замечательно, – повторил Оддо, отряхиваясь. – «Тут что, все такие гостеприимные?»
Перекусить всё же стоило. Он стал оглядываться, но ничего путного так и не обнаружил. Разве что заприметил неподалёку того пьянчужку, с которым они повстречались возле непонятного жилища Минди. Тот прохаживался по дороге туда-обратно, о чём-то несосредоточенно размышляя.
– Габинс, кажется? – припомнил Оддо.
– Он самый, приятель, – дружелюбно подтвердил Габинс. – Еду ищешь?
– Её самую.
– Тогда тебе сюда.
Габинс сделал подманивающий жест.
– Ты же понимаешь, что я не пойду, так ведь?
– Отчего это? А-а, небось, уразумел, как тут всё делается. Тогда прекрасно, но навряд ли я тебе наврежу. Глянь на меня. Если не слепой, не испугаешься идти со мной по самому тёмному закоулку.
Оддо присмотрелся. Габинс в действительности выглядел слишком уж худющим и усталым, то не могло быть каверзным притворством. Хотя Оддо всё равно недоверчиво хмыкнул.
– Оружия нет, – Габинс быстро продемонстрировал пустые руки. – Пойдём, покажу тебе одно местечко, добротней выпивки в Дерваре негде взять. «Закрытый кошелёк» называется.
– Где меня снова обдерут, как ветер молодое деревце? – Оддо скривился. – Вот уж благодарствую, не утруждайся.
Он развернулся и побрёл прочь. Габинс вновь его окрикнул, уже куда более зловеще.
– Если думается, что с тебя содрали всё возможное, то это не так.
– О чём это ты?
Оддо остановился.
– А вот пойдём, да расскажу. Поверь, тут нет безопасного места. И я не поведу тебя в одно из них. Но раз их и вовсе нет, то какая разница?
Они шли по неосвещённой дороге, вдоль которой тянулись тесно поставленные домики. По стенам, ощетинившимся гвоздями и острыми щепками, стекали крупные смолянистые капли.
Одежда Габинса была до того старой и потёртой, что он уже не особенно и заботился о ней, протискиваясь между разбитыми бочками. Оддо старался глубоко не вдыхать отвратный сладкий душок, сочащийся не пойми откуда.
– Значится, ты выродок и сюда явился, – заговорил Габинс, после долгого молчания. – Кто это тебя надоумил? Неужто не слыхал о здешних порядках? Точнее, – он многозначительно ухмыльнулся, – о том, что их нет.
– Мне бы куда подальше, – вздохнул Оддо. – Остальное меня не тревожит.
– А откуда пришёл?
– Из Таргерта.
– Знаю-знаю. Бывал и не раз. Славное местечко, спокойное. Если, конечно, не принимать во внимание Вас.
Габинс шёл впереди, но Оддо всё равно догадался, что он улыбнулся.
– Ты сказал, что у тебя нет при себе оружия.
– Именно так, да.
– А Минди весьма недвусмысленно намекнула мне, что здесь оружие придётся как нельзя кстати.
– Да, и ограбила тебя.
Габинс пожал плечами, и засохшие кусочки грязи посыпались с его куртки. Должно быть, спал он, как и Оддо, на дороге.
