Аромат тысячи неописуемых цветов кружил голову, а бесчисленное число оттенков и красок делали пейзаж восхитительно прекрасным. Ты очутился в сказке. Ты очутился там, где другим не дано быть. Ты увидел то, что другим не позволено видеть.
Фигура остановилась, опустила голову, руки безжизненно повисли вдоль тела. Чем ближе он приближался, тем отчетливее становился облик.
Господи, Боже!
– Это поляна желаний, – прошептала фигура, нет… дорогой, близкий человек. – Ты вправе остаться здесь и вправе вернуться. Ты вправе решать, ты должен почувствовать, увидеть выход.
– Джек! Ви совсем одна! Я не оставлю ее одну!
– Все верно. Так и должна быть, – серые глаза светились добротой и пониманием. – Так и должно быть. Передай Фее: я всегда буду помнить нашу голубую лагуну и оленей, пришедших на водопой. Скажи, что она должна отпустить меня. Должна жить дальше.
– Пожалуйста, Джек, – Луис плакал, крупные слезинки стекали по бронзовой коже непрерывным соленым каскадом. – Пожалуйста, ты должен вернуться вместе со мной.
– Это невозможно, пока я не буду прощен.
– О чем ты говоришь, брат! Нам плохо без тебя, плохо. Тебя не за что прощать. Ты ни в чем не виноват!
Слова застряли в горле. Он силился говорить и не мог. Позади друга выросла еще одна фигура, затем другая, третья.
– Мама. Мама – это ты! – Он бросился вперед, но она испуганно вскинула руки.
– Нет, ты не должен идти! Ты решил! Еще рано, слишком рано.
Он в мольбе сложил руки, вглядываясь в дорогие лица.
– Мама! Майки! Дэнни! Джек! Вы здесь, вы все здесь! Мама… Майки… Дэнни… Джек…
– Ты обещал, помнишь, – улыбнулся Джек. – Мы встретимся. Рано или поздно мы встретимся. Просто еще не пришло время. Ты не все сделал.
– Майки…
– Привет, братишка! Я так горжусь тобой. Знаю, ты еще наваляешь мерзкому Керлину. Как жаль, что не могу навалять ему вместе с тобой, пока не могу.
– Дэнни прости.
– Это я должен умолять о прощении. Но Джек прав: не сетуй на судьбу, брат. Чтобы не происходило с нами, на то есть свои причины, глубинный смысл которых нам, возможно, не понять, как бы мы не пытались. И я теперь твердо уверен в одном: все должно случиться так, как должно. А если у тебя есть вера, если в твоей душе живет любовь, ты все переживешь. У тебя все получится.
Они улыбались ему.
– Не уходите, пожалуйста.
Джек поднял руку в знак прощания.
– Пора возвращаться, – серьезно проговорил он, сдвинув брови. Темные длинные до плеч волосы колыхались от легкого ветерка. Смутное напоминание вкралось в опустошенную душу. – Ты должен быть сильным, очень сильным, чтобы справиться. Сильным не физически – духовно. Ты должен быть готовым, когда придет время. Птицы… они помогут, они всегда помогали…
Белая дымка опустилась на глаза, словно занавес после финального акта, растворяя прекрасную поляну.
– Подождите! Джек, ты должен сказать Вайлет… Вайлет! Вайлет! Вайлет!
Он почувствовал приятный холодок на горящем лбу, легкое прикосновение к щекам, губам. Веки оказались настолько тяжелы, что не было сил открыть глаза.
– Вайлет, – прохрипел Луис, с трудом разлепив губы, и тут же почувствовал легкий аромат лилий.
– Я здесь, – прошептал нежный голос. – Здесь, с тобой.
Кто-то осторожно сжал руку, прикоснулся к ней губами.
– Нет… не сюда. Сюда, – он ткнул рукой в свои губы, сумев, наконец, разлепить веки.
Зеленые глаза пылали нежностью и тревогой, губы слегка дрожали, сдерживая рвущиеся наружу рыдание. Она улыбнулась и появившиеся вслед за этим ямочки заставили забыть о боли, сковывающей тело.
