– Так вот оно как, – пробормотал он, переключая внимание на китель. – Ничего себе…
Серо-зелёный пиджак был покрыт слоем пыли и местами украшен пятнами плесени. Похоже, висел здесь не один месяц. Рядом, на небольшом табурете, стояла обувная коробка. Иван осторожно приоткрыл крышку и увидел старые журналы учёта: обложка верхнего размокла, края страниц скукожились. На одной из первых страничек, наполовину блёклой, можно было разобрать каракули: «…жужжание по ночам…». Иван уронил книгу на пол от неожиданности, подобная фраза уже звучала, когда Назаров упоминал, что люди сваливают, оставляя нелепые пометки о чём-то «насекомоподобном». Тревожное дежавю.
На секунду мужчине почудилось: по коридору скользнул лёгкий шорох. Словно ветер, пробившийся сквозь щель, или кто-то прошёл. Сердце дёрнулось, но, когда он высунулся в коридор, там не было ничего. Лишь дрожащий свет из окон комнаты отдыха и далёкий гул, будто генератор закашлялся, пропуская искру.
– Да что за чёрт? – выругался он вполголоса. Все эти слухи о пропажах, домыслы, мистика… нельзя же сходить с ума от каждого скрипа!
Иван стиснул зубы, стараясь успокоиться, и отправился дальше осматривать помещения.
По совету Дмитрия, он решил проверить, как устроен склад с инструментами, чтобы потом, если что-то случится, не бегать вслепую. Последняя подсобка в дальнем углу коридора скрывалась за дверью с облупившейся краской. Табличка «СЛУЖЕБНОЕ» криво висела на последнем шурупе. Внутри царил привычный полумрак, пахло затхлостью, как в подвалах старых домов. Иван щёлкнул выключателем, но тот не сработал. Пришлось вновь полагаться на фонарик телефона. Луч выхватил стеллаж, заваленный банками с краской, упаковками перчаток и прочим мелким инвентарём. На верхней полке он заметил помятый кожаный футляр, накрытый тряпкой.
Вернувшись в освещённый коридор, Иван вытащил из футляра старый блокнот в твёрдом переплёте. Скользкая поверхность уже тронула плесень. Зачем его тут спрятали, непонятно. Иван, испытывая жгучее любопытство, приоткрыл блокнот:
«02.03. (число едва читаемо)
Снова слышал этой ночью жужжание. Будто просачивается сквозь стены. Не знаю, может, просто нервы. Но сны стали невыносимыми – кошмары, в которых темнота держит меня за ноги…»
Стрелков почувствовал, как у внутри разливается щемящее чувство. Слишком знакомо звучит. Он перевернул страницу:
«…стал просыпаться в холодном поту. Всё время кажется, что нечто ползёт по полу, царапая углы комнаты. Шелест повсюду. Смотрел – пусто. Но оно не уходит, я чувствую…»
Слова написаны торопливым, рваным почерком. На полях заметны блёклые подписи: «насекомые?», «чей-то шёпот?», «держись…».
– Чёрт, – тихо проговорил Иван. – Ещё один такой, кто… как там, «не выдержал»?
Переворачивая страницы, он видел, как записи становятся всё короче и всё более обрывистыми, теряя логику. Иногда фигурировали фразы вроде «…не могу спать…», «гул в голове…», «мне показалось, за стеной кто-то шепчет…». Затем дневник резко обрывался. Последняя запись датирована шестью месяцами назад. Бросился в глаза момент: «Если свалю – простят ли меня…» И всё. Словно человек собрался куда-то, но куда?
Сердце Ивана участило ритм. Он бережно вложил дневник обратно в футляр и решил внимательно осмотреть пол ближе к стеллажу. В пыльном слое виднелся отпечаток ботинка. Свежий? Неясно. Может, это Дмитрий шарился? А может, и не он. В любом случае ощущение обречённости становилось всё сильнее, как будто судьба нашёптывала:
