– Это ты можешь пропустить, Джонни, письмо у меня, – сказала Полночь. – Ответь еще на пару вопросов.
– Как скажете! – он снова угодливо захихикал.
– Собирался ли Бен Арлен тоже работать с Саммерсом?
– Нет, – он решительно замотал головой. – Бен собирался уехать на зиму во Флориду, на юг. Говорил, что у него там есть дельце, которое принесет ему денег и даст возможность провести всю зиму под солнцем.
– Ты встречал Макса Саммерса когда-либо раньше?
– Нет. То есть я, конечно, слышал о нем, – быстро произнес Бенарес. – Никто не сравнится с Максом… – Он увидел приближающийся к его носу каблук и неистово забормотал: – Кроме вас, Полночь! Вы выше его.
– И никогда не забывай об этом, – сказала она. – Ты работал когда-нибудь в Чикаго, Джонни?
– Никогда.
– Ты знаешь кого-либо из людей Саммерса, кто когда-нибудь работал у него?
– Нет.
– Думаю, что этого достаточно, – сказала она, кивнув. – Можешь ползти обратно в свою тюрьму, Джонни.
– Полночь. – Он снова поднял голову. Налитые кровью безумные глаза молили о пощаде. – Что вам еще нужно? Отпустите меня. – Он увидел, что громила направился к нему тяжелой походкой, и его голос внезапно сорвался. – Но ради бога, мне нужен хотя бы свет. Все красное до омерзения… красное… красное…
Верзила поддел Бенареса под грудь ногой с такой силой, что тот снова закатился в комнату. Затем он захлопнул дверь и закрыл ее на ключ.
– Вернемся наверх, Дэнни, – сказала Полночь, – мне хочется выпить, да и вам, наверное, тоже.
– Не больше, чем Бенаресу, – промычал я.
– Не будьте таким сентиментальным по отношению к такому дешевому гнилью, как Джонни. Вы думаете, он относился бы ко мне или к вам иначе, если бы мы поменялись с ним местами?
– Человек имеет право, чтобы мы с ним обращались как с человеком. – Но эта фраза мне и самому показалась наивной.
Она презрительно повела плечами и двинулась наверх, не оставив мне другого выбора, как следовать за ней. Мы вернулись в комнату обольщения, и она указала на барную стойку в углу.
– Приготовьте мне виски с содовой, Дэнни.
– Да, ваше высочество! – Я учтиво склонил голову.
Уголки ее рта дрогнули, она внимательно посмотрела на меня. Затем закрыла дверь и повернула ключ в замке. Я прошел к стойке и налил виски с содовой для нее и бокал бурбона со льдом себе. Повернувшись, я увидел, что она отошла от маленького античного столика, держа в руке конверт, и села на тахту. Повелительно согнутый указательный палец легко постучал по мягкой обивке тахты рядом с ней, показывая мое место.
Когда я сел рядом с ней, она подала мне конверт, забрав взамен виски. Письмо было адресовано в детройтскую гостиницу для передачи Дж. Бенаресу. Внутри был листочек дешевой бумаги с отпечатанным, но не подписанным текстом: «Будь в Свинбурне не позднее 26 октября. Остановись в гостинице «Ковбой» под именем Джонни Добрый и жди встречи. Деньги тебе на расходы».
– В конверте была тысяча долларов, – небрежно произнесла Полночь. – Бенарес решил, что у него еще куча времени, чтобы успеть на встречу в Айову, и намеревался пропить эту тысячу в Манхэттене, прежде чем отправиться дальше.
– А сегодня двадцать третье, – отозвался я.
– У нас достаточно времени, Дэнни, – произнесла она тем же небрежным тоном. – Вы сами видите. Это действительно простое задание. Вам нужно сделать все так, как написано в этом письме. Когда вы выведаете достаточно из того, что задумал Макс, вы спокойно уедете.
