— Гидромассаж! Какая прелесть!
Хитрая улыбка мелькнула по губам Маркиаля:
— Вот видите! А вы меня выгоняли. Если бы не я, то вы бы так и не узнали, что он тут есть. Я прав? — Я усмехнулась нахальству некоторых. — А что касается Мирены… Она подсылает соглядатаев. Вы можете даже не заметить, что дверь слегка приоткрыта и кто-то под нею чутко прислушивается ко всему, что происходит внутри.
Прикусив губу, я настороженно покосилась на Маркиаля:
— А ты мне случайно, друг, сейчас лапшу на уши не вешаешь?
Мальчишка недоуменно мигнул:
— Простите, моя госпожа, но я не знаю, что такое «лапша», и зачем ее вешать вам на уши. И нет, как видите, я этого не делаю.
Он смотрел на меня серьезно, чуть настороженно, словно действительно не понимал, что происходит. Но в это верилось с трудом. «Вешать лапшу на уши» — было земным, но очень распространенным речевым оборотом. Почти все, кто так или иначе контактировал с Землей, знали его значение. Ну и как ему можно верить? Особенно с учетом того, что он уже натворил?
— Маркиаль, я думаю… Кстати, твое имя как-то сокращается? Как тебя зовут домашние?
Мальчишка пожал плечами:
— Мать иногда зовет меня «Аль». А отцы все зовут полным именем. У мужчин не принято сокращать имена.
Я закатила глаза. Тоже мне еще, мужчина нашелся!
— На Земле есть мужское имя Марк. Оно короче твоего и мне привычнее. Я буду звать тебя так. Ты не против?
То, что я опять совершила какой-то промах, я поняла мгновенно. Слишком уж удовлетворенно сверкнули его глаза. Но он тотчас потупил взгляд и тихо пробормотал:
— Спасибо, моя госпожа, для меня это честь!
На этот раз я церемониться с ним не стала:
— Так. А теперь поясни мне, что я сделала не так. Только правду! Врать запрещаю. Если ты не дурак, то должен понимать, что правда все равно всплывет. И в зависимости от обстоятельств, я тогда могу очень сильно на тебя разозлиться. Хочешь этого?
— Нет, не хочу. — Мальчишка мотнул отрицательно головой. — Женщины обычно сокращают мужское имя, когда хотят показать свое особое расположение к владельцу оного. И да, бывает так, что мужчина за всю жизнь ни разу не слышит в свой адрес уменьшительно-ласкательной формы имени.
Я задумчиво поиграла пышной пеной и слегка изменила положение тела. Марк тотчас вскочил и встал у меня за спиной. Я недоуменно на него покосилась:
— Ты чего? Сиди. Я не против.
— Я забыл про свои обязанности, моя госпожа. Простите, пожалуйста. Но это от того, что мне пока не привычно мое новое положение.
Его ладони легли мне на обнаженные плечи и начали нежно, но умело массировать. Я открыла рот возмутиться произволом и заставить нахала вернуться на свое место. Но уже после пары первых движений тяжесть, сковывающая мою шею и верх позвоночника, начала таять, уводя за собою и головную боль. Что он там мне говорил? Лучше всех в доме делает массаж? Вот теперь охотно в это верю.
Собраться и не растечься липкой лужицей от удовольствия было невероятно сложно. Сильные пальцы Марка знали свое дело. Они, кажется, доставали до самых глубинных узлов на уставших мышцах, и разминали, распутывали, развязывали их. Вскоре мне уже хотелось закрыть глаза и мурлыкать от удовольствия. Но я почему-то этого стеснялась. Словно показать свои ощущения сейчас было сродни выставлению напоказ слабости. Мне пришлось приложить жесточайшее усилие воли, чтобы отгородиться от этих невероятных ощущений.
