Шенна - страница 20

Шенна глядел то на одного, то на другого. Недобрым был его взгляд, и дурные мысли читались в его глазах. Он был разгневан, но давил в себе злобу.

– Ступай домой, Диармад, – сказал он, – и будь разумен. Жениться нет у меня никакого желания, и не думаю, что будет покамест.

Опустил голову и принялся за работу. Больше никто не сказал ни слова. Диармад выскользнул наружу, собою весьма недовольный.

Он явился домой.

– Ну! – сказала Сайв.

– Вот тебе и «ну»! – ответил Диармад.

– Какие новости? – спросила Сайв.

– Странные, – промолвил Диармад. – Вся округа еще семь лет напролет будет потешаться над нами обоими – над тобой и надо мною.

– Это как же так, а? – удивилась Сайв.

– А так, что мы заслужили, – ответил Диармад, и больше ей не удалось вытрясти из него ни слова.

Когда мужчины вернулись по домам, всякий в свое жилье, вот вам честное слово, в любом доме нашлось, что рассказать. Соседи заходили посудачить, каждый сапожник делился своими наблюдениями насчет прихода Диармада и того, что отвечал ему Шенна. Каждый сосед возвращался домой и приносил собственный пересказ этой новости. Подобного веселья не бывало в здешних местах ни до, ни после того. К тому времени настало воскресенье, и не было ни старого, ни малого во всех трех приходах, кто не знал бы про этот случай во всех подробностях – и еще втрое больше сверх того. То и дело видели, как собирались люди у дорог втроем, вчетвером и вдесятером, рассказывали эту байку и с ног валились от потехи и веселья. Прав был Диармад. Вся округа насмехалась над ними обоими.

Майре Махонькая, Нора с Плотинки и Дева с Крепкого Холма были очень благодарны и премного довольны в глубине души, что так легко отделались. Да они и не отделались бы, не обернись приход Диармада такой несуразицей, при том что сам он слыл весьма сообразительным.

Когда люди вдоволь насмеялись и над Диармадом, и над Сайв, случилось еще кое-что достойное пересудов. Все мужчины слышали, как Шенна сказал, что жениться нет у него никакого желания, да и не будет покамест. В этой части рассказа никто не заменил ни слова. Слышала это Майре Махонькая. Слышала Нора с Плотинки. Слышала и Дева с Крепкого Холма. Всякий это слышал, и не было среди них никого, кто слышал бы, да не запомнил как следует. Вот он, вопрос. Вот она, загвоздка. Отчего же Шенна сказал, что жениться нет у него никакого желания, да и не будет покамест? Не встречалось ни бригады работников в поле, ни вереницы путников на дороге, ни стайки желающих посудачить у соседей, ни компании, собравшейся выпить, где первым же делом не поднимался вопрос:

– Эй, а слыхал ты, что учинил Диармад Седой? Вот тебе, как Бог свят, честью клянусь: встал да отправился пешком прямо к дому Шенны, и захотел не мытьем, так катаньем, всеми правдами и неправдами увести Шенну с собой, и женить его, прямо с места не сходя, на своей Сайв, хоть вопреки его воле, пусть Сайв эта у него уже в задних зубах навязла! Видывал ли кто подобное!

И вскоре кто-нибудь спрашивал:

– А что же сказал Шенна?

И получал такой ответ:

– А Шенна сказал ему идти домой да быть разумнее, потому как жениться лично у него нету никакого желания, да и не будет покамест.

И тогда поднимался другой вопрос:

– Отчего бы Шенне говорить такое, если сам-то он словно невеста, у какой сватов гуще, чем гальки?

Когда Шенна произнес такие слова, он выдал из того, что было у него на уме, гораздо больше, чем желал бы выдать. Но был он в гневе, да и Диармад повел дело уж так оплошно, что Шенна не смог сдержаться. Когда все расходились по домам на ночь, а Шенна оставался в одиночестве и сидел на своем плетеном стуле, в голове у него носились такие мысли: