Читать онлайн Джеймс Тейлор, Мэтью Эллиотт - Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник)
J. A. Taylor
The Element of Surprise: The Wormwood Scrubs Enigma
M. J. Elliott
Sherlock Holmes in Pursuit
Перевели с английского
Д. Хаевский («Элемент неожиданности. Загадка Уормвуд-Скрабса»)
и М. Стогова («Шерлок Холмс пускается в погоню»)
Издательство выражает благодарность MX Publishing Limited за содействие в приобретении прав
© Matthew Elliott, 2013
© James Taylor, 2012
© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ЗАО «Торгово-издательский дом «Амфора», 2013
Предисловие
Оба автора, чьи произведения вошли в эту книгу, – Дж. Э. Тейлор и М. Дж. Эллиотт – отдают дань вере в мистику, в таинственное и сверхъестественное, которая отнюдь не характерна для Канона, но типична для той эпохи, в которую жили Шерлок Холмс и его создатель.
Начало XX века стало временем теософии, антропософии и множества прочих «софий», эпохой Зигмунда Фрейда, веры в гипноз и месмеризм и многое другое. И вся эта замысловатая смесь наложилась на сознание Викторианской эры, где господствовали рационализм, логика, вера в постижимость и упорядоченность бытия (о чем мы уже говорили). Артур Конан Дойл – по большому счету – не позволял всем этим «новым веяниям» проникать в Канон. Когда они стали прочно утверждаться в умах, Шерлок Холмс «счел себя старомодным» и удалился в Суссекс разводить пчел. Впрочем, сказать, что он совсем не верил в высшие силы, тоже нельзя.
«До сих пор моя сыскная деятельность протекала в пределах этого мира… Я борюсь со злом по мере своих скромных сил и возможностей, но восставать против самого прародителя зла будет, пожалуй, чересчур самонадеянно с моей стороны», – насмешливо говорит сыщик в «Собаке Баскервилей», когда сталкивается с загадкой, у которой, на первый взгляд, нет иного объяснения, кроме потустороннего. Он решает загадку и выясняет, что мистическое, казалось бы, зло имеет совершенно реальное воплощение в лице изобретательного злодея Стэплтона.
В рассказе М. Дж. Эллиотта Шерлок Холмс произносит: «Признаюсь, я начинал терять веру в то, что Вселенной правит высшая сила, а не только чистый случай. Но теперь у меня нет таких сомнений». Это явственный отклик на его же слова из рассказа Конан Дойла «Картонная коробка», где в момент подавленности и уныния он говорит: «Каков смысл этого круга несчастий, насилия и ужаса? Должен же быть какой-то смысл, иначе получается, что нашим миром управляет случай, а это немыслимо». И это тоже очень викторианская фраза. Допустить, что мир устроен бессистемно, викторианский интеллигент, человек науки, может с большим трудом; при этом существование неведомой «высшей силы», которая отвечает за правильное устройство мира, представляется ему совершенно логичным. Холмс готов поверить в потустороннее, если потустороннее устроено по четким законам логики.
Впрочем, Шерлок Холмс и прочие интеллектуалы могли думать все что угодно, а вот простые англичане и, разумеется, дети, вне зависимости от их социального положения, верили и в волшебство, и в фей, и в злых духов. Маленькая героиня повести Дж. Э. Тейлора ничуть не сомневается в том, что слышала ночью пение фей. Да и взрослым в ее окружении такая версия отнюдь не кажется неправдоподобной. Но самое интересное, что ниточку, за которую дергает в этом повествовании автор, можно сказать, дал ему в руки сам Артур Конан Дойл.
История эта началась в 1917 году. Две девочки, двоюродные сестры, шестнадцатилетняя Элси Райт и девятилетняя Фрэнсис Гриффитс из деревушки Коттингли на севере Англии, обнародовали фотографии, на которых они были запечатлены в компании «маленького народца», крохотных танцующих фей. Современному человеку, знакомому с возможностями фотошопа и компьютерной графики, и в голову не пришло бы воспринимать все это всерьез, но тогда снимки произвели настоящий фурор и положили начало очередной бурной схватке между теми, кто верил в существование потустороннего мира, и теми, кто его отрицал. В подлоге барышни, жившие долго и счастливо, сознались только в начале 1970-х годов.
Одной из причин, почему история получила широчайшую огласку и не сходила со страниц газет и журналов до середины 1920-х годов, послужило то, что девочек поддержал своим авторитетом сэр Артур Конан Дойл.
Дойл, со свойственной ему дотошностью, предпринял ряд «проверок». Он посылал отпечатки ведущим экспертам, требовал, чтобы новые фотографии делались на «меченых» пластинах, даже привлек в качестве консультанта знаменитого иллюзиониста Гарри Гудини, который никогда не скрывал, что все его «чудеса» не более чем ловкие трюки, и очень любил разоблачать других. Однако юные мистификаторши оказались на высоте. Вывести их на чистую воду не удалось. Впрочем, возможно, именно потому, что очень хотелось им верить.
Для Артура Конан Дойла фотографии из Коттингли стали лишь очередным доказательством существования параллельного «загробного» мира, куда души переселяются после смерти. К 1917 году он уже был ярым поклонником и проповедником спиритизма. Второй (после Шерлока Холмса) самый популярный герой его произведений, профессор Челленджер, был «поставлен на службу» делу спиритизма в романе «Страна туманов». Конан Дойл посвятил несколько книг очерков своим опытам спирита. Впрочем, все это никак не коснулось Шерлока Холмса. Скорее всего, потому, что Конан Дойл был внутренне убежден: великому сыщику положено оставаться в Викторианской эпохе с ее совсем иными представлениями и убеждениями.
В этой книге вы встретитесь и с феями, и с гипнотизерами. Но в итоге в ней не будет ничего потустороннего. И это совершенно правильно.
Александра Глебовская
Джеймс Эндрю Тейлор
Элемент неожиданности. Загадка Уормвуд-Скрабса
Посвящается моей жене и детям
Спасибо старшему брату Стюарту, который стал моим Майкрофтом в этом рискованном начинании.
Особая благодарность моей племяннице Алие за то, что первой прочитала и полюбила эту книгу.
Ниже публикуется рукопись доктора Джона Хэмиша (Джеймса) Уотсона, найденная среди документов, завещанных его правнучатому племяннику, Джеймсу С. Уотсону.
Глава первая
Занятый домашними делами и частной практикой, я почти не видел своего друга и бывшего соседа по квартире Шерлока Холмса с тех пор, как месяц назад мы раскрыли дело о Союзе рыжих. Редкость наших встреч я списывал на свои постоянные заботы. Однако впоследствии Холмс поведал, что тогда его вряд ли удалось бы застать на Бейкер-стрит, даже найди я время и повод для визита, ибо появлялся он там нечасто.
Будучи другом и коллегой Шерлока Холмса около девяти лет, я привык, что его исчезновения столь же непредсказуемы, сколь загадочны их причины. Объяснений всегда приходилось ждать. Повод для встречи представился лишь второго ноября 1890 года. Тем утром меня спешно вызвал пациент, живший недалеко от Бейкер-стрит. Недомогание его оказалось легким, и уже к середине утра я оказался неподалеку от дома 221-b. Спокойное утро, свободное от медицинской практики, и внезапное желание навестить друга заставили меня немного изменить маршрут и заглянуть туда, где я жил еще недавно.
Стоило мне потянуться к звонку, как дверь распахнулась и некто опрометью выскочил из нее, толкнув меня и чуть не сбив с ног.
– Эй! Это еще что такое? – крикнул я.
Из-под взъерошенных волос на меня пристыженно и удивленно глядели знакомые глаза.
– Простите великодушно, доктор. Я не ожидал… – виновато произнес инспектор Лестрейд, потирая ушибленное плечо.
Любопытство возобладало во мне над досадой. Вернув себе самообладание, я выдал некое подобие улыбки и кивнул в знак прощения:
– А уж я и того меньше, инспектор. Вот, пришел повидать Холмса. Полагаю, он у себя?
– Как бы не так, черт его дери! – Лестрейд чуть не кричал, глядя вверх на окно гостиной. – Пропадает где-то уже недели две. Миссис Хадсон либо и вправду ничего не знает, либо покрывает его. В любом случае я понятия не имею, когда он объявится. – И, недоверчиво уставившись мне прямо в глаза, Лестрейд спросил: – А вы, случаем, не знаете, где он?
– Инспектор, – ответил я, подавляя разочарование, – я стою здесь и интересуюсь местонахождением Холмса. Очевидно, что мне известно не больше вашего.
К своему крайнему удивлению, я увидел, как он, что называется, сдулся. Инспектор тяжело вздохнул и застыл, потирая подбородок, заросший двухдневной щетиной, что для него было вовсе не характерно.
– Еще раз простите, доктор. Никак не могу взять себя в руки – не спал уже несколько суток.
– Прописать вам какое-нибудь успокоительное?
– Нет. Спасибо, конечно, но я не могу позволить еще и опиатам затуманить мой ум.
– Понимаю, но вам, несомненно, пойдет на пользу глоток-другой бренди из запасов Холмса. Уверен, он не станет возражать.
Лестрейд был готов отказаться, но я жестом остановил его:
– Считайте это врачебным предписанием.
Улыбаясь, он протянул руку к звонку. Миссис Хадсон отворила дверь и, не видя меня, произнесла:
– Я уже сказала, инспектор… О! Здравствуйте, доктор. Не знала, что он с вами.
– Все в порядке, миссис Хадсон. Я зашел навестить Холмса и столкнулся с инспектором в дверях.
Лестрейд оценил шутку и усмехнулся себе под нос.
– Как я уже сказала ему, мистера Холмса здесь нет. Последний раз тот появлялся за две недели до Дня всех святых.
– Ну конечно. Миссис Хадсон, я здорово набегался сегодня, и старая рана дает о себе знать. – Тут я для пущего эффекта похлопал себя по ноге. – Как думаете, Холмс не станет возражать, если бывший сосед переведет дух в его гостиной?
На ее круглом лице появилась хитрая усмешка истинной шотландки:
– Ну что вы, доктор! Мы с вами прекрасно знаем, что мистер Холмс все еще считает эти комнаты настолько же вашими, насколько и своими. – Она распахнула дверь и отступила. – Думаю, куда идти, вы знаете. Разводите огонь, а я принесу чаю.
Она удалилась, напевая под нос, словно была рада позаботиться хоть о ком-то, раз уж не могла обихаживать Холмса.
Я сразу приступил к делу. Чтобы достать и бросить в камин несколько кусков угля, мне прежде пришлось переложить из ящика лежавшие там манильские сигары[1] Холмса. Я зажег огонь и вдруг снова очутился перед гостеприимным очагом в такой знакомой мне гостиной.
Миссис Хадсон вошла и накрыла стол к чаю. Мы благонравно пили его, пока я не заметил, что Лестрейд озирается в поисках более крепких напитков. Набив табаком из персидской туфли трубку и раскурив ее в тишине, я отправился за горячительным.
– Бренди, инспектор?
– «Вспышку молнии»[2], если найдется, – нетерпеливо ответил он.
Я налил себе бренди, а инспектору джина и возвратился к огню.
Подавая ему стакан, я произнес:
– Вот, сделайте хороший глоток и расскажите, наконец, чт́о стряслось. Отчего вы так отчаянно нуждаетесь в Холмсе?
– Не поймите меня неправильно, доктор, – начал он, понемногу принимая свой обычный, самоуверенный вид. – Я недавно наткнулся на дело, которое мистер Холмс, будучи любителем, мог бы счесть полезным для совершенствования в нашем ремесле.
Тут я поперхнулся, едва не рассмеявшись. Мне удалось списать кашель на залежавшийся табак Холмса.
– Мистер Холмс, – продолжил он, метнув в меня подозрительный взгляд, – преуспел в своем увлечении и может принести пользу полиции. Особенно сейчас.
Он сосредоточился на бокале, осушив его одним глотком.
– Что значит «особенно сейчас»?
– Как вы помните, доктор, – он поднялся и с простительной бесцеремонностью налил себе еще джина, – силы городской полиции насчитывают более тринадцати тысяч человек, и нас переселяют из Уайтхолл-плейс в новое здание неподалеку от часовой башни Вестминстерского дворца.
Похожие книги
