– Дэн, что ты делаешь! Ты устроил настоящий потоп!
Преувеличение. Я вылил на пол ведро воды – в кино так всегда драют палубу. А как еще надо? До последнего времени в нашем доме всю грязную работу делали уборщицы, так что прежде я не принимал участия в подобных мероприятиях. Или она считает, что это врожденный навык? Что младенцы умеют мыть полы с пеленок? Что это на генетическом уровне? Вряд ли.
– Дэн!
Ой-ой, снова вода. Надо быть сосредоточеннее.
– Дай, я сама. От тебя никакого толку, – говорит мама, раскрасневшаяся от злобы и усилий. Она тоже не привыкла к уборке.
– А завтра я научу тебя, как мыть ванную комнату.
Сплю и вижу.
Что не умею и не могу:
1. Не умею мыть полы.
2. Не умею разговаривать с девочками, особенно с Эстель.
3. Не умею искать оплачиваемую работу.
4. Не умею смотреть за Говардом на прогулке.
5. Не могу доверять конюшенному жильцу.
6. Не могу говорить с папой.
Список можно продолжить. Будем смотреть правде в глаза. Его можно продолжать до бесконечности.
За завтраком – хлопья и четыре тоста с арахисовым маслом и джемом – я пытаюсь предостеречь маму от сближения с Оливером, но ей по барабану.
– Не говори глупостей. Он очень славный.
– Так они и втираются в доверие. Самые закоренелые психопаты – самые благонадежные с виду. Это всем известно.
– Он, похоже, состоялся в жизни: у него есть работа, чувство юмора и подружка.
– Поверю, только когда увижу собственными глазами.
– Она в Лондоне.
– В Лондоне или кормит рыб в Ярре? И, если на то пошло, откуда мы знаем, а вдруг Аделейд кокнули?
– Дэн, ей было девяносто один. Все ее деньги достались галерее. И Оливера даже не было здесь, когда она умерла. Он был в Нью-Йорке.
– У умных людей всегда железное алиби.
Отец подошел бы к вопросу более гибко. Я вовсе не хотел сказать, что тут произошло убийство. Я просто против того, чтобы мама с ходу заводила дружбу с этим типом.
– Я только говорю, что мы действительно его не знаем.
– Аделейд фактически выросла вместе с его бабушкой и знала его родителей, и пока мы здесь, он – часть нашей жизни, так что есть смысл познакомиться с ним поближе.
– Это не означает, что ты должна все ему рассказывать.
– Я сама буду решать, что рассказывать, а что нет. А ты будешь это решать за себя.
Прежде мы не ссорились все время, как сейчас.
Звонит телефон. Мама жестом показывает мне, чтобы я снял трубку. У нее теперь новая затея – мы должны отвечать по телефону, сообщая название фирмы, поэтому я мотаю головой и, откусив огромный кусок тоста, жую его с вызывающим видом. Она выплевывает в ладонь то, что не успела прожевать, и ровным голосом отвечает на звонок, сверля меня изничтожающим взглядом.
– «Я делаю свадебные торты», чем могу помочь?
Ошиблись номером. Мы сидим и свирепо смотрим друг на друга.
* * *
По дороге в школу я прикидываю, как долго я могу не отвечать на телефон, и прихожу к мысли, что это будет продолжаться столько, сколько она будет заниматься своим дурацким бизнесом. А учитывая, что наше существование зависит от успеха ее бизнеса, получается, что я больше никогда не буду подходить к телефону. А мне все равно никто не звонит.
Первый урок – естествознание. У них – у нас – биологический цикл.
Я смотрю в лоток, стараясь дышать глубоко и ровно. Мы рассматриваем сырое яйцо. Учительница мисс Пил увлеченно рассказывает:
– Видите эластичное спиралевидное вещество между желтком и белком? Это халазы.
