Шестая стихия. Рукопись принесенная морем. 2 часть дилогии - страница 6

***

Контровой свет фонаря, льющейся на кухню через окно, контрастно вычерчивал контур катиной фигуры: тоненькая, в коротких белых шортиках и облегающем топе, она облокотилась на подоконник, всматриваясь во что-то в темноте.

– Ты увидела там что-то интересное? – Матвей подошел сзади, его тело чуток отреагировало на приближение к Кати. Он интуитивно отшатнулся, отводя взгляд от бусинок её сосков.

– Да-нет, просто размышляю, как там Лиза сейчас. Может стоит съездить проведать её.

– Аня сказала, что лучше дать им хотя бы пару недель. Если новости будут, то бабушка ей напишет.

– Хорошо. Я понимаю, что тебе и самому не терпится к ней.

– Катя, слушай, я хотел сказать, что то, что между нами было…

– Не надо, – девушка прижала ладонь к его губам. – Ничего не говори. Я все понимаю. Ты вызволил Лизу. Влад мертв. У вас есть второй шанс, попытаться все исправить. Я все понимаю.

– Да. Но, – он отодвинул её руку. – Мне важно, чтобы ты понимала. То, что между нами было, для меня было не просто так. Прости меня…

– Матвей, успокойся, тебе не за что просить прощения.

Он попытался обнять её в знак рассевшихся недомолвок, но она, боясь, что при столь близком контакте не сможет себя сдерживать, выкрутилась из его рук и скрылась в спальне.

Мужчина остался один на один с окном.

Так и пролетали их дни, будто поставленные на паузу. Ворвавшийся как снег на голову Новый год молодые люди проигнорировали. Матвей всю ночь смотрел сериалы, запуская их пулеметной очередью один за одним. А Катя пошла к друзьям, но рано вернулась. Они находились в другой эмоциональной плоскости. Ей просто не о чем было с ними веселиться. Обмениваться подарками между собой ребята не решились, будто боясь сняться с невидимых тормозов.

***

Темный лес подкрадывался все ближе, наступая со всех сторон, смыкая ряды исполинов-деревьев. Сначала почва подергивалась судорогами кустарников, затем за них цеплялись молодые деревца. Через несколько лет деревья набирали силу. Завоевывая все новые пространства. Сливаясь в единую чащу. На старой коряге сидела сутулая ведьма. Её волосы паклей свисали на лицо. Плохо гнущимися пальцам она заостренной палочкой царапала на куске коры: «Тридцать три по тридцать три да еще по три раза сгинет год, и встретятся на изломе нового года три силы. И триста тридцать три по три воина схватятся. И каждый третий их них падет за черту. И дабы замолить старое придет новое. И черное сменится белым. И спасет оно мир на тридцать три по тридцать три да на три года». Ведьма плотно скрутила свиток, обвернула его в просмоленную волчью шкуру и подложила под камень. Она качнулась, почерпнув ладонью воды из ямки под ручьем. Хлебнула и прислонилась к растущему возле неё дубу. Тридцать три дня её фигура лежала без движения. Листва падала на бездыханную спину. Но ведьма не сбрасывала её. Постепенно её тело обвили ветки кустов, ростки деревья цеплялись за кожу, прорастали насквозь. Чаща леса сомкнулась у неё над головой. Больше не было заговоренной поляны, где в одиночестве и безмолвии в вырытой норе у бьющего из под земли ручья у тлеющего денно и нощно очага жила последняя из первых ведьм. Зарытый свиток остался лежать под камнем.

***

Первые дни в доме у Евдокии Ильиничны Лиза совсем ничего не ела, а та и не настаивала. Отпаивала только бедную девушку густыми, вонючими отварами и много пела каких-то народных, тягучих песен. Когда за Матвеем и Катей закрылась дверь, с Лизы будто сорвали крышку и весь бурный поток слез хлынул наружу. Она каталась по кровати, истерично орала, рвала на себе волосы. Евдокия Ильинична лишь поглаживала ее по спине, а потом ушла в кладовку, вытянула оттуда раскладушку, на которой в детстве спала Аня, и поставила её в углу. Постепенно Лиза затихла, а затем стала помогать старой женщине стелить постель. Затем легла и долго, но негромко всхлипывая уснула. На рассвете, когда еще не было шести часов Евдокия Ильинична сползла с кровати и начала громко ставить воду, гремя чайником. Лиза открыла глаза. Встретившись с живым, цепким и очень внимательным взглядом, несмотря на подслеповатость старушки, Лиза невольно вспомнила мертвецкий холод глаз Марфы, и на душе у неё посветлело. Она стала помогать в простых житейских хлопотах. Так и потекли их бесхитростные дни: Лиза мыла их немногочисленную посуду, подметала пол, полоскала вещи. Аппетит к ней возвращался медленно, знахарка тоже ела немного: яичко, творожочек, иногда просто чай с печеньем попьет. Женщины ни о чем между собой не говорили, понимая друг друга без слов.