– Да никаких крыс здесь нет.
– Есть! Есть! Как ты сама не слышишь?!
– Если хочешь, чтобы услышала, перестань реветь.
Лиза еще раз всхлипнула и затихла. Марфа напряженно вслушивалась в темноту. Тишина. По руке, которой она упиралась в пол, скользнуло что-то мягкое и пушистое. Девочку пробрала дрожь. Почудилось или… Ладонь вновь ощутила прикосновение. На сей раз Марфа не смогла сдержаться и взвизгнула. Лиза мигом подхватила, и пространство подвала заполнили леденящие кровь вопли.
Марфа первой с огромным трудом взяла себя в руки и, с силой встряхнув подругу, спросила:
– Ты-то чего орешь?
– Потому что ты заорала, и я испугалась.
– Да мне почудилось.
«Не скажу ей про крысу», – решила Марфа.
– Что почудилось? – не отставала Елизавета.
– Сама не знаю. В такой тьме ничего не поймешь.
Что-то пушистое коснулось ее ноги.
«Для крысы, пожалуй, высоковато, если тут, конечно, не развелись какие-нибудь мутанты», – подбадривала себя девочка.
Набравшись отваги, она нагнулась, пошарила вокруг себя.
– Мр-р, – раздалось в темноте.
– Лизка, это ведь кошка! – обрадовалась Марфа. – Киса! Киса! Иди ко мне!
– Спятила? – проорала Елизавета. – А вдруг она бешеная? Или у нее лишай?
Однако Марфа, уже нащупав в темноте кошку, взяла ее на руки и принялась гладить.
– Лизка, ты не поверишь! Это мой Черчилль!
– Мяу, – веским басом подтвердил кот.
– Ты уверена? – по-прежнему сомневалась подруга.
– Совершенно! На нем ошейник. И шрам за ухом. Боевая рана. С соседним двортерьером два года назад подрался.
– Слушай, а почему у него глаза не светятся? – всполошилась Лиза.
– К твоему сведению, глаза у животных светятся в темноте, если на них падает свет. Они его отражают. А здесь чему отражаться?
– Интересно, он-то в подвале что-нибудь видит? – спросила Лиза.
– Мяу, – откликнулся Черчилль.
– А если видишь, найди нам дверь, – потребовала Елизавета.
Кот высокомерно чихнул.
– Это для него слишком сложно, – серьезно проговорила Марфа. – Боюсь, про двери я ему не объясню. А вот к Даниле за помощью отправлю.
– Ага, – на сей раз презрительное фырканье исходило не от кота, а от Елизаветы. – Вот сейчас твой гениальный Черчилль домой возвратится и Даниле на ухо намурлычет, что мы с тобой попали в беду.
– Естественно, не намурлычет, – согласилась Марфа. – Зато я сейчас прикреплю к его ошейнику свой браслет. Даниле вполне достаточно, чтобы понять: мы посылаем сигнал SOS. Еще лучше бы записку отправить, но, увы, писать нечем, не на чем, да и слишком темно.
Снова усевшись на пол, она устроила Черчилля у себя на коленях и, придерживая его одной рукой, вторую вытянула в темноту.
– Сними с меня браслет.
– Обязательно, если только ты скажешь мне, где он.
Марфа пощелкала пальцами.
– Уловила направление?
– Угу. – Лизины пальцы уже нащупывали застежку. – Кажется, справилась, – мгновение спустя объявила она.
– Умница. Теперь, пожалуйста, положи его мне на ладонь, только очень осторожно. Главное, постарайся, чтобы он не упал.
– Знаешь, хватит меня учить, – рассердилась подруга. – Сама как-нибудь соображу. Ну, где там твоя ладонь?
– Да вот она, вот.
Цепочка браслета змейкой заскользила по ее пальцам, когда Черчилль, дотоле спокойно сидевший у нее на коленях, вдруг резко вскочил на ноги. Произошло это столь неожиданно, что рука у Марфы невольно дрогнула и змейка пролетела мимо ее ладони.
– Черт! – Она принялась шарить по полу.
– Уронила? – возмутилась Елизавета.
