– Не суетись, а главное – не двигайся, – велела Марфа. – Сейчас найду.
Браслет, однако, никак не желал отыскиваться. Чудеса, да и только! Вроде и упал с небольшой высоты, а вот ведь – словно сквозь землю провалился.
Рука шарила и шарила по мусору.
– Нашла!
– Считай, нам сильно повезло. Давай, Марфа, прицепляй его скорее к коту, пока снова не уронила.
Вообще-то на Черчилля у Елизаветы было мало надежды. В отличие от его хозяйки, она очень сомневалась, что кот направится отсюда домой, да еще прямиком к Даниле. С какой стати ему так себя вести? Но к вечернему кормлению Черчилль должен прибыть домой. Этого момента он никогда не пропускает. И если их с Марфой не хватятся и не найдут раньше, есть шанс, что кот им поможет. Лучше ведь поздно, чем никогда.
Марфа тем временем ловко намотала на кошачий ошейник браслет и тщательно застегнула его.
– Черчилль, миленький, – зашептала она ему на ухо. – Иди домой! Найди Данилу. Покажешь ему браслет. Очень тебя, котик, прошу. Это важно. Ты понял?
– Мяу, – словно подтвердил тот и, лизнув хозяйку в нос, спрыгнул на пол.
– Ну? – поинтересовалась Лиза. – Он у тебя хоть куда-нибудь пошел?
– Да.
– Жалко, твой Черчилль не собака. Собаки умные и команды действительно понимают. Вон у маминой сослуживицы овчарка даже говорит. И считать умеет.
– Что же она, интересно, говорит? – полюбопытствовала Марфа.
– «Мама». Почти натурально получается. И считает до пяти. Какая цифра на кубике написана, столько раз она и гавкает.
– Это не значит, что она умеет считать, – заспорила Марфа. – Вот если бы ты ей показала три апельсина и она три раза гавкнула, а потом пять раз пролаяла при виде пяти мячиков, то можно было бы говорить, будто она считает. А так – элементарная дрессировка. А я Черчилля не дрессирую и команд никаких ему не даю. Просто с ним разговариваю, ну, как с тобой, и он меня понимает.
– Ты себе просто выдумала, – упрямо не соглашалась подруга. – Обыкновенный кот. Ну да, черный, красивый. Глаза у него потрясающего оранжевого цвета. Но и тут ничего необычного нет. И разговоры он слушает с одной-единственной корыстной целью: его интересует исключительно жрачка. Это ты, Марфа, наивная душа, а я давно приметила: стоит твоему Черчиллю услышать про колбасу или курицу, вмиг ушки на макушке и глаз на миску.
– Так именно это и доказывает, что он все понимает.
– Нет. Просто несколько нужных слов заучил и теперь использует приобретенные знания в меркантильных целях. Попробуй ему про ту же еду сказать другими словами, он и не чухнется.
– Как только выберемся отсюда, сразу попробую, – пообещала Марфа.
– Тогда сама убедишься.
– Сперва надо выбраться, а мне уже кажется, это никогда не произойдет.
В пылу спора девочки немного отвлеклись, теперь же, когда кот исчез и они остались одни, на них с новой силой навалилась тревога. Тишина в подвале, кажется, стала еще более гулкой и угрожающей; ее лишь изредка нарушало утробное бульканье в трубах.
– Знаешь, – дрожащим голосом произнесла Лиза. – У меня ощущение, что нас с тобой в могилу засунули. Засунули и закопали…
Марфа ее перебила:
– В могиле ты лежала бы и ни встать ни сесть не могла. А тут мы с тобой даже ходить можем.
– Некуда тут ходить.
– Не о том, подруга, тревожишься. Меня сильней всего знаешь что пугает? Вдруг этот тип вернется?
– Зачем ему сюда возвращаться? – У Лизы от страха застучали зубы.
– Если бы знать, какие у него тут дела. Мы его явно спугнули. Вот и представь: вернется, да еще не один. Тогда и впрямь все могилой может для нас закончиться.
