– На месте школы давно был Гуттаперчевый Театр. Представляешь? Потом его почему-то перенесли далеко отсюда.
– И что?
– От него остался высокий аквариум. В нем раньше фокусники показывали трюки с освобождением из оков. Вот в нем я должна была нырять. Ну… еще показать пару фигур, которые знаю. Иногда у меня чувство, что я не еж, а бобер…
– А ты хотела плавать? Для вас это нетипично.
– Нет, я не хотела. Так было надо. Раньше мы жили на большом клеверном лугу.
Пиона подняла глаза к туманному горизонту озера и мечтательно уставилась вдаль.
– Знала бы ты, как там красиво. Особенно весной. Цветки клевера расцветают, и весь луг становится розовым…
Шева тоже посмотрела на горизонт, но ничего интересного там не заметила. Пиона вздохнула:
– Да, клевера на нем растет столько, что из-за него почти не видно травы… Он любит воду, как никакое другое растение. Там часто шли дожди, а иногда луг полностью затапливало… Плавать там умеют все, даже улитки. Помню, мама с отцом ругались, когда дед заставлял меня учиться нырять – мол, пронесет, а когда Пиона подрастет, сразу переедем на сухое место. Не хотели меня «травмировать». Я тогда думала, что дед хочет мне зла и любит меня меньше всех, поэтому и мучит плаванием. Да, до потопа я так и думала.
– Ты выжила в потопе?
– Да, но такое для всех на том лугу это обычное дело.
– А что случилось с родителями?
– Ничего. Просто они остались там, а мы переехали сюда. Они ведь тоже хотят со временем перебраться в Лес.
Не зная, что добавить, Шева сказала:
– Я тоже люблю плавать. Потому что это похоже на летать.
– Знаю. Я заметила это в аквариуме.
– А я в ванной.
В бумажном кораблике ветер трепал их фигурки, наперекор ему крепко державшиеся за лапки. Они спустили кораблик на воду, уселись на траву и молча смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду.
Шеве в голову пришла интересная мысль, которую она сразу же поспешила озвучить:
– А у ежей есть боги?
Пиона молчала и задумчиво барахтала кончиками лапок в воде.
– Есть, – наконец сказала она.
– Что они дают, если в них верить?
Пиона опять молчала. Наконец, честность взяла над ней верх, и она сказала подруге:
– Вообще-то дедушка говорил, что мы способнее в шаманизме, чем вы.
– Чем кто?
– Ну… кошки.
Шеву захлестнула волна возмущения:
– Это почему еще?
– Ты только не обижайся. Это же не я так считаю и даже не дедушка. Так просто… написано где-то.
– Раз ты это говоришь, значит, ты так считаешь. Еще и извиняешься.
– Это все потому что кошки провели слишком много времени рядом с человеком, в отличие от нас. Ходят слухи, что некоторое время они тоже держали нас как рабов. Вывели даже специальные породы, которые не пахли как ежи и выглядели так, чтоб их можно было рисовать красивыми и при этом не привирать. Это с их точки зрения. Представляешь – еж не пахнет ежом. Что еще? Сиреневый куст пахнет сыром? Камень пахнет шарлоткой?
– Да уж…
– Но по сравнению с вами мы вообще не жили в их власти. Кошки, – только не обижайся, пожалуйста, – совсем потеряли характер ради корма и крыши над головой.
– Ничего мы не потеряли.
– Вы забыли, ради чего были созданы Гекатой.
– Тебе нравятся легенды про Хонсу и других кошачьих богов. Но хватило бы богу для счастью миски с кормом?
Шева нахмурилась и уставилась на реку.
– Ну не обижайся… Шева, ты знаешь, что ты моя единственная подружка.
– Знаю.
– Ну так и не обижайся на меня.
Шева молчала.
– Что, так и будешь дуться?
