20 марта 1898 года Иван Иванович в мастерской переносил на холст очертания будущего произведения. О чём-то беседовал с учеником, работавшим рядом. Закончив правую половину, передвинулся на стуле. И тяжело вздохнул.
Ученик обернулся и увидел, как рисунок валится из рук Шишкина, а сам он замертво падает на пол. Господь послал ему ту смерть, которую желал художник, – скорую и, будем надеяться, безболезненную.
Как написали газеты, умер он, будто мощный дуб, под ударом набежавшей бури.
Не слишком долгую жизнь прожил Иван Иванович Шишкин, а ведь оказался современником Пушкина и Гоголя, Лермонтова, Тургенева и Фета, Тютчева, Достоевского и Толстого, да ещё четырёх российских императоров – двух Николаев и двух Александров.
При его жизни шли Кавказская, русско-персидская и русско-турецкая войны, отменили крепостное право и присоединили к России территории Кавказа, Казахстана и Средней Азии. Но вряд ли можно сказать, что эти события хоть как-то отразились в живописи Шишкина.
Конечно, это не означает, что он совершенно отстранён от социальной действительности. Иван Иванович радел о страдающих и обездоленных. Помогал голодающим, представляя этюды на аукционы. Прибыль от благотворительной выставки отправлял в помощь погорельцам большого Петербургского пожара. Дарил свои работы музеям художественных школ. И когда в школах получали этюды мастера, все ученики кричали – ура!
Его картины подолгу разглядывали. Действительно, они затягивают вглубь. Ощущается сила пространства, приглашающего к полёту. Ликование от присутствия в этом чудесном мире. У каждого дерева на картине своё лицо, свой характер. Можно услышать их голоса или тишину между ними, как между нотами патетической сонаты.
Рассматривая картины Шишкина, улавливаешь запахи и свежесть лесную, аромат сосновой смолы, растопленной жарким солнцем, и прохладу тени близ могучих дубов.
Да, пейзажи Шишкина остаются на всю жизнь, как незабываемый с детских лет тот или иной уголок природы. В них – вечное торжество жизни, в сравнении с которым дела и беды сиюминутные кажутся сущими пустяками, комариной вознёй.
Наступивший через два года после его смерти 20 век не отверг художника. Он остался признанным академическим мастером. Однако в художественных кругах редкий человек мог позволить себе открыто признаться, что Шишкин его любимый художник. Вроде бы уж слишком проста его живопись – ну, никакой изюминки, загадки или выкрутаса.
Но нельзя забывать, что в простоте – истина. К тому же подлинное значение слова «простой» означает не что иное, как – «впереди стоящий».
Иван Иванович Шишкин на редкость цельный и последовательный художник – без изгибов и отступлений. И впрямь могучая корабельная сосна на опушке леса, неуклонно устремлённая ввысь.
Весь свой творческий век, около пятидесяти лет, он писал одно великое дерево – Древо Жизни.
Прожитая жизнь, как поглядишь со стороны, напоминает застывшую форму – более или менее завершённую и совершенную. Может быть, это прозрачный шар. Или какой-нибудь мутноватый октаэдр. А то и вовсе странное образование, вроде древесного гриба-нароста.
Но как бы то ни было, а всё в глубине этой фигуры подчинено неким законам. Заметно, как каждый шаг жившего отдавался эхом, услышать которое он мог лишь через годы, когда уже не легко припомнить, чем именно оно вызвано.
Словом, всё внутри жизни наполнено указаниями, намёками, отголосками.
