Полтора месяца назад он получил первую угрозу. Доминик не отвечала на звонки. «Я боюсь за вас, я боюсь за свою дочь» – хотел сказать Паркер, но не мог. Жена позвонила ему сама, чтобы сообщить о том, что Стефани погибла. Это был несчастный случай – девочка неудачно скатилась с горки и сломала шею. Но ни Доминик, ни Паркер не обманывались на этот счет. Перед его глазами и сейчас стояло обрамленное светлыми кудряшками детское личико в форме сердечка и ярко-голубые глазки, в которых потухла жизнь.
Полные горечи слова Доминик били его, точно плеть:
– Тебе никогда не было до нас дела. Не могу понять, в каком бреду я находилась, когда решила, что буду счастлива с тобой. Ты отнял у меня все на свете – мою работу, свободу, чудесные годы моей жизни, а теперь и мою дочь. Только ты виновен во всем, что случилось! Будь ты проклят!
Больше он ее не видел. Неделю назад пришло уведомление о бракоразводном слушании. И вот он, точно страус, спрятался в салоне бизнес-класса от своего горя и проблем. Ежегодно эту неделю он посвящал зимнему спорту, и не стал отменять поездку и в этот раз. Куршавель поможет ему прийти в себя.
Следующий день Паркер решил провести катаясь на сноуборде. Хотя люди его круга и возраста обычно с презрением относятся к этому виду спорта, мистеру Эванзу он доставлял несказанное удовольствие. Его друзья, ярые поклонники горных лыж, еще не успели присоединиться к нему, так что он собирался насладиться уединением, быстрой ездой и свежим ветром.
Он натянул перчатки и был готов надеть очки, когда кто-то толкнул его в бок. Этим кто-то оказалась молоденькая девушка в бело-кремовом лыжном костюме. За ее маской скрывались темно-карие глаза, искрящиеся неподдельным смущением.
– Простите меня, пожалуйста. Я просто никак не могу зафиксировать ботинки, ничего не выходит, – протараторила она на французском с сильным американским акцентом.
– С радостью тебе помогу, – ответил Паркер по-английски, сопровождая слова нежной улыбкой, – как тебя зовут?
– Кристина. Очень приятно, еще раз извините меня, – она протянула ему руку, с явным облегчением переходя на родной язык. Ее щеки слегка порозовели – то ли от смущения, то ли от мороза.
Когда Паркер решил ее проблему и выпрямился, девушка затараторила слова благодарности. Мистер Эванз решил, что она из тех женщин, что не могут молчать ни минуты, при этом говорят быстро и сразу обо всем. Отчего-то это не раздражало, наоборот, она была очаровательна. Молоденькая, смущенная и очаровательная.
– Где твои родители? – спросил Паркер.
– Родители? – ошеломленно повторила она и рассмеялась, – поверьте, я гораздо старше, чем кажусь.
– Сколько же тебе лет? – произнес Эванз и тут же пожалел об этом, – простите мою бестактность. Мне показалось, что Вам не больше семнадцати.
Девушка весело усмехнулась.
– Поверьте, я не ребенок.
– Вам хотя бы больше двадцати одного?
– Разумеется, – храбро заявила она, кокетливо подмигнув Паркеру.
Мистер Эванз обнаружил, что его новая знакомая не только не умеет фиксировать ботинки, но и стоять на сноуборде толком не может. В итоге его планы на освежающее быстрое катание были полностью разрушены, но он и не думал жалеть об этом. Кристина оказалась непосредственной, открытой и легкой на подъем. Весь день он пытался хоть чему-то научить ее, она всюду следовала за ним, но была худшей из учениц – она постоянно падала в снег и хохотала, заставляя следовать ее примеру. При этом Кристина ничуть не чувствовала себя виноватой, она смущалась исключительно для порядка. Мысли о семье, угрозах и британском Парламенте, казалось, навсегда покинули Паркера. Он никогда в жизни столько не смеялся, никогда не чувствовал себя так глупо и беззаботно.
