Эрик захлебнулся ветром и подошел к краю помоста. Погладил сестру по волосам, взвыл глухо.
Застывшая в его ладонях, Эвер казалась необычайно хрупкой, уязвимой и прекрасной. Чистой, никому не желавшей зла, лишь защищавшей свое.
– Вот что будет, если полукровки обнажат клыки… Я вам говорила, что пострадают невинные, а вы насмехались над моей глупостью и безвольностью, – произнесла я, вконец охрипнув от беззвучных воплей.
– Эвер оказалась в числе пострадавших лишь потому, что согласилась играть по правилам. Примирилась с новой реальностью, – едко процедил Эрик.
– Она делала это ради вас. Выплачивала ваши долги.
– Всегда кто-то должен платить, – угрюмо прошипел вампир. – Я дал Эвер слово, что отомщу за ее боль.
– Отомстите, – спокойно согласилась я. – Вы не человек, и слово для вас не пустой звук.
Отчего-то его боль, чувствующаяся на расстоянии, и меня выворачивала наизнанку. Словно мы в какой-то момент сроднились, срослись, и мучительный ток перебегал из одного тела в другое. Слишком сильные эмоции, они потрясали разум.
Но несмотря на острое, болезненное единение, мы вернулись к тому, с чего начали. К истокам непримиримой вражды. Нас снова разделяла пропасть. Неистовая река, напитанная ненавистью, обидами и предрассудками. Потерями и страданиями, за которые кто-то должен ответить.
Я вновь лицезрела перед собой монстра, Эрик же видел во мне лишь средство отмщения. Парижскую куклу, которую он с истинно вампирским хладнокровием пустит в расход. И мускул не дрогнет.
Или все-таки дрогнет? Нет-нет, не стоит и помышлять, что в древнем чудище осталась человечность. Способность привязываться и любить.
– Сейчас я для вас очень опасен, леди Честер… Опаснее чем когда-либо, – Валенвайд тяжело дышал, выбирая удобный приступ для прыжка в черноту. – Эвер права: в последнее время мне паршиво дается самоконтроль.
– Я заметила, – проронила я и потерла обгрызенное плечо.
– Я очень близок к бездне. К дну, с которого зачерпывается лишь мрак. Один шаг – и сорвусь безвозвратно, – бормотал Эрик, чернея лицом. Его щеки заплело багровыми венами, кожа побелела, а волосы приподнялись у корней. – Вот тогда вы увидите настоящее чудовище. Зверя. Вряд ли вы сможете убежать, ягодка… Но попытаться стоит. Внизу полно стражи, вас защитят. Не ждите моего возвращения.
Сама от себя не ожидая, я робко протянула руку и коснулась его судорожно сжатого кулака. Загнанный взгляд – дикий взгляд существа, отравленного болью, – переметнулся ко мне. К губам, к глазам, к скулам.
– Я не побегу, – сглотнула, сжимаясь от рухнувшей на меня дикости. Ярости. Страха потери.
Эрик ничего не ответил. Поджал губы, дернул челюстью и, примостив Эвер на груди, прыгнул в столичную ночь.
А я осталась на крыше. Одна, замерзшая на ветру, израненная и измотанная… Потому что летать Честеры не умеют. Только падать и расшибаться о горькую действительность.
