Широты тягот - страница 30

Она села на табуретку и заплакала.

Гириджа Прасад закрыл книгу и направился к шкафу, чтобы вынуть оттуда платок.

Мэри заняла кладовую, выслушав от хозяйки короткое наставление: “Мясо, крысы, чужие – нельзя”. Буквально за сутки она вошла в ритм семейной жизни, храня за работой такое же молчание, как во время сна.

Она тенью следует за своей госпожой, копируя ее действия и привычки, очищает грядки от сорняков, раскладывает по дому сушеный ним, с навязчивым упорством протирает все от влаги. Когда Чанда Деви садится медитировать, Мэри садится за Библию. Когда Чанда Деви помогает людям разобраться с их трудностями, Мэри стоит в уголке и смотрит. Она никогда не исчезает с глаз по доброй воле, и если Чанде Деви нужно побыть в одиночестве, ей приходится отсылать ее куда-нибудь с поручением. Мэри так точно подстроилась под свою госпожу, что у них совпадают даже менструальные циклы. Подобно тени, она имеет форму человека и делает все, что делают люди. Но она лишена всяких признаков жизни. На ее лбу нет морщин, оставленных бедами прошлого или заботами о будущем. Выражение ее лица редко меняется. Поведение тоже.

Однажды, зайдя в кладовую, Чанда Деви видит, что Мэри спит на полу, привалившись к стене. Она замечает у нее на рубашке мокрые пятна. Чанда Деви с трудом сдерживает слезы. После выкидыша ее груди тоже еще долго подтекали.

Двадцать три месяца и десять дней после свадьбы – достаточно долгий срок, для того чтобы в семье Варма успела наступить, возможно, самая сакраментальная фаза отношений между мужчиной и женщиной. Теперь она сварливая жена, а он – безнадежный муж.

– Никогда не заблуждайся насчет брака, Мэри, – говорит Чанда Деви как-то вечером, когда супруги сидят за столом, а Мэри подает им роти. – Мужчина бывает женат только на своей работе.

В отличие от ветеранов, умеющих находить в брюзжании жены лирику и философию, Гириджа Прасад слегка теряется. В последнее время его действительно больше всего заботили тиковые питомники. В конце концов, это его замысел – перенести чужеземные породы на благодатную почву архипелага. Если он преуспеет, то станет гением коммерции. А еще есть постоянная головная боль под названием Савитри-Нагар – или его отсутствие. Хитрый предприниматель вывозит с острова “соломку” для спичек, но своих обещаний так и не сдержал. Как старший правительственный чиновник на Андаманах, Гириджа Прасад обязан что-то предпринять. Но не сейчас. Сегодня он должен сосредоточиться на верховной богине всех его пристрастий – на своей жене.

В постели он пробует обнять ее, но она отворачивается.

– Тот розовый куст, который сюда привезли из самого Калимпонга, – говорит она, уткнувшись глазами в стену вместо его лица. – На одном из листьев завелся грибок.

– Как это может быть? Ему же два года. Если бы он был этому подвержен, то погиб бы от грибка еще саженцем.

Чанде Деви нечего ответить. С недавних пор острова словно начали ее потихоньку изнурять.

– Ты спишь? – интересуется он.

– Нет, – отвечает она.

– Неужели прошло целых два года?

– Откуда мне знать? Ты привез этот саженец, а теперь спрашиваешь у меня о его возрасте.

– Неужели нашему браку целых два года?

– Разве?

– А кажется, что больше.

– Кажется, что меньше.

В качестве прямого результата жениных придирок Гириджа Прасад устраивает Чанде Деви пикник на Большой Разделительной протоке – водяной нитке, которая вьется сквозь самую гущу джунглей, начинаясь и оканчиваясь в океане.